Голова

— Как подумаешь, что не так давно Дега можно было приобрести за пятьсот франков, прямо повеситься хочется. — И тихо: — Я тот, кто с первого дня любил тебя и кто когда-нибудь вместо последнего вздоха выдохнет твое имя! — Но тут новые страхи одолели его. Естественно, что в любви она хочет идти вперед! Ведь она женщина! Вечно довольствоваться воспоминаниями, нежностью и отсрочками?

— Что ты, бескорыстен или холоден? — спросила она его в этот миг.

«Значит, лирикой ее больше не убедишь?»

— Какая нам польза от того, что господа Мерзер и Блахфельдер смотрят на нас как на преступнейших счастливцев? — произнес он, пожалуй, чересчур громко. — Счастливцы — так будем же ими, черт возьми! Что мешает мне, сударыня, сегодня ночью спать с вами?

— Очевидно, мы знаем, что нам мешает, — мягко сказала она. — У нас столько других дел!

— В сущности я не одобряю этого направления, — возразил он, повернувшись к картине. — Честолюбивая бравада не имеет ничего общего с жизнью. Простота чувств! Непоколебимая воля брать счастье и давать его! — А страх, сжавший сердце, исподтишка нашептывал ему: «Я люблю ее, а между тем, строго говоря, не хочу с ней спать. Что это значит?.. Неужели я люблю ее меньше, чем какую-нибудь княгиню Лили? — допрашивал он себя. — Только бы она ничего не поняла! Боже мой, только бы не поняла!» Но она сказала испытующе:

— Вероятно, нам просто следовало пожениться.

— Я не создан для того, чтобы женитьбой на единственной дочери рейхсканцлера князя Ланна возвысить и упрочить свое общественное положение, — напрямик заявил Терра. — Я создан, чтобы любить мою Алису, — добавил он, нагнувшись над картиной.

Она наклонилась, ее голова коснулась его.

— Вы один любите так. Вы не верите, что я могу пожертвовать своим положением. Тогда мне еще серьезнее приходится задуматься, почему мы не принадлежим друг другу, наперекор всему, — сказала она и, отстранившись внешне, внутренне тоже отстранилась от него. Ему послышалась насмешка в ее тоне. А может быть, и ненависть? Хотя в сущности она сама всегда всеми силами противилась как разводу, так и нарушению супружеской верности.

— Эту загадку, — прошипел Терра, — мы унесем с собой в могилу, — и проводил свою даму вниз, к ее экипажу.

— Теперь он уже не опасен для промышленности, — говорил в столовой доктор Мерзер коммерции советнику. — Он еще мнит себя духовным светочем, озаряющим нашу темную обитель. Но я считаю его подлинным филистером, то есть человеком, который не преминет стать таковым, едва отрастит брюшко. Мы его купили со всеми потрохами. Он сам не заметит, как потеряет всю свою загадочность.

— А мальчик? — спросил Блахфельдер язвительно, поймав плотоядный взгляд Мерзера. — Какие загадки таятся в нем?

Леа Терра оттолкнула юношу и встала.

— С тобой не столкуешься, ты ненавидишь своего отца. Но помни: тогда я тоже отказываюсь от тебя.

— Тетя Леа! — умолял мальчик. — Ведь он мне не отец.

— Значит, у тебя нет и тети Леи, — заключила она и оставила его одного, так как раздался звонок.

Мальчик стоял озадаченный, такого вывода он не предвидел.

Все бросились в переднюю. Да, это Мангольф, и вместе с ним директор театра Неккер.

— Господин помощник статс-секретаря любезно подвез меня в своем автомобиле, — пояснил директор.

— Ну как? — задыхаясь, выкрикнули дельцы, выбежавшие из столовой.

— Министр отставлен, — сказал Мангольф.

Блахфельдер немедленно убежал.

— Войны не будет? — спросил смертельно разочарованный Мерзер. И тоже убежал. Но Блахфельдер опередил его: он раньше очутился у телефона.

— Дело в том, что мой автомобиль был неисправен, — заявил директор.

— А на мое жалование автомобиля не купишь, — сказала Леа.

— Поэтому я и здесь, фрейлейн Терра, — галантно отозвался директор.

— Войны не будет? — спросил возвратившийся Терра. — И между вами тоже?

Те, несмотря на телефонную перебранку, как ни в чем не бывало улыбались друг другу.

— Что это за вознаграждение? — говорила актриса. — Я для вас самый ценный член труппы, я одна делаю полные сборы.

И Неккер, теребя попеременно манжеты, носовой платок, жилет, со всем соглашался. Только просил ее безотлагательно ехать с ним в автомобиле помощника статс-секретаря.

— Через двенадцать минут мы должны начать!

Она побежала одеваться, и немедленно вслед за тем из спальни вылетели Блахфельдер и Мерзер.

Они набросились на Мангольфа с дополнительными вопросами.

— Ланна способствовал отставке министра и получил титул князя, — подтвердил Мангольф.

— Если бы разразилась война, он все равно стал бы князем, — уверял Мерзер.

— Весьма возможно, — согласился Мангольф. — Отставленный министр просто послужил предлогом… Его падение было предрешено его же коллегами. Для этого не требовалось и Танжера.

— Последнее вы, господа, в собственных интересах ни в коем случае не должны разглашать, — решительно перебил Терра, и они испуганно дали слово, директор Неккер даже приложил руку к сердцу.