Голова бога (Приазовский репортаж)

Выглядел тот, как и надлежит покойнику жутко: лицо застыло жуткой гримасой, одежда — изодрана и залита кровью. Рана в области сердца позволяла заключить, что нет, это не самоубийство. Но ответ полицмейстера чуть не сшиб Аркадия с ног.

— Определенно несчастный случай. Шел человек, поскользнулся, упал на кем-то оброненный ножик. В кармане убитого обнаружено два рубля денег, таким образом, версия ограбления напрочь отметается. А иначе зачем его убивать было?..

— А где нож? — простовато спросил Аркадий.

— Нож, видимо либо украли, либо потеряли хохлы, когда везли сюда.

— Лошадь… — напомнил городничий. — Хозяйка пансиона говорила, что он уехал на лошади.

— Лошадь пока обнаружить не удалось. Вероятно, убежала в степь. Наверное, кем-то поймана, и сейчас продается на каком-то базаре. Но мы ищем.

«Конечно, ищут, — подумал Аркадий. — Чтоб взятку получить с продавца — зачем еще».

Но то было уже неважно: вряд ли лошадь могла бы присовокупить к делу хоть какие-то показания.

Но мысль скользнула к револьверу, лежащему рядом же, на лавке.

— Можно взглянуть?… Никогда оружие вблизи не видал.

Пока не успели запретить, Аркадий поднял пистолет. Тот действительно был пятизарядным. От него сильно пахло порохом.

«Тупицы, — думал Аркадий. — Неужели они не чувствуют, что из револьвера стреляли? Разве по следам на одежде не заметно, что покойника тащили? Или все они замечают, но делают вид, что не замечают?… Зачем? Чтоб меньше было хлопот? А, может, они намеренно пытаются все замять? Воистину, с такими помощниками — никаких врагов не надо».

Городничему, конечно, гора с плеч долой. Сделает вид, что никогда с офицером о шпионе не разговаривал.

— Что теперь будете делать с покойником?… — спросил Аркадий.

— А что с покойниками еще делают?… Зароем. Письмо отправим в полк.

— Телеграмму, — испугавшись собственной смелости, поправил Аркадий. — Письмо могут потерять. Как раз два рубля есть на телеграмму.

— А хоронить его на что?… — возмутился полицмейстер.

— Военных в городе полно, — у городничего будто проснулась и шумно заворочалась совесть. — Если пустить шапку по кругу, то на плохонький гроб наберется. А в каком гробу лежать, я, думаю ему все равно.

* * *

Гроб был словно не сбит из досок, а скроен из коры.

Нет-нет, на Бастионе и в доме Рязаниных удалось собрать сумму изрядную — даже какую-то странную серебряную монету с витиеватой вязью отдали горцы. Но вдова вполне предсказуемо заявила, что квартирант задолжал, и значительная часть собранных денег пошла на оплату комнаты в пансионе:

Но далее посильных пожертвований офицерская солидарность не пошла: на похоронах штабс-ротмистра был только Аркадий, мелкий полицейский чин, батюшка, да два не вполне трезвых гробовщика.

На дрогах покойника отвезли на кладбище на берегу Гайтан-реки, почти напротив Могилы, невдалеке от каменоломен. Штабс-ротмистр не дотянул до отставки, но все же остался в этих краях до Второго пришествия.

Револьвер убитого лег в ящик стола градоначальника, телеграмма ушла в полк. Аркадий написал заметку о гибели офицера и письмом отправил в Екатеринослав — вдруг напечатают за скромный гонорарий, а газету прочтет Кто Надо.

Но даже если смотреть на дело с определенной надеждой, то об убийстве штабс-ротмистра в столице узнают не ранее вечера, а то и завтрашнего утра. Пока рассудят, что делать, пока снарядят нового агента, пока тот доедет… Покамест никому не удавалось добраться из Петербурга в эти края быстрее, чем за восемнадцать дней.

И каждый день вражеский разведчик будет вершить свои темные дела. И такая многообещающая история, кою легко можно было бы продать в киевскую или даже столичную газету, сойдет на нет, обернется всеобщим конфузом.

В мрачных мыслях Аркадий отправился домой, где принялся осматривать свои ночные приобретения. Одежду, видимо придется отнести по разряду безвозвратных потерь. Кровь отстирать не выйдет, и Аркадий решил, что осенью закрасит ее кожурой грецкого ореха. После в ней на люди не выйдешь, но ходить дома сгодиться. Не все ладно было и с деньгами.

Сорок рублей — это почти богатство. Да только вот потратить или разменять их не моги. Тут же донесут Рязанину, что студент, у которого в карманах больше целкового с мелочью не водилось, вдруг красненькими начал сорить.

К слову сказать, деньги и правда стали красными: пока Аркадий их перекладывал, немного перемазал в крови. Позже она побуреет, станет не такой уж заметной. Да и вообще — велика ли невидаль: бурые пятнышки на деньгах. Может, ими расплачивались на бойне… Но пустить в ход сейчас нельзя. Не те времена.

Он спрятал деньги в щель меж досками, из которых был сколочен топчан, и сел за стол. Из ящика Аркадий достал свои записи, лист с записью кодированных переговоров.

Он полагал, что теперь ему известно достаточно много, что уж сегодня он продвинется в разгадке кода. Однако же, как водиться, переоценил свои возможности.

Положим, он правильно распознал название деревни. Впрочем, отчего «положим»? Все совершенно верно. Стало быть, он обладает тремя биграммами: «КО», «ТЕ», «EВ», или даже шестью учитывая зеркальные.