Голова бога (Приазовский репортаж)

— Вы убили генерала. Только вы, ваш брат и я знали, где он, знали, что он в белой накидке. Вы нарочно отдали ему свою накидку — чтоб он стал заметен в сумерках. После — вы устроили так, чтоб он остался в саду, в беседке…

— Позвольте, но я напротив, звал генерала назад, во двор! И вы, Аркадий были тому свидетелем!

— Уж не ведаю, что у вас случилось с графом ранее, но только вы во всем друг другу перечили, досадить пытались. И когда вы ему руку протянули — вы, безусловно, понимали, что граф ее не примет!

— Это черт знает что! — удивился полицмейстер.

— Нет уж, пусть говорит, — остановил его городничий.

— Вы знаете, молодой человек, что такими обвинениями не разбрасываются, — осторожно заметил Гудович, старая лиса, чувствовавшая малейшую перемену ветра.

— Да, мы в самом деле не ладили, — признался генерал. — Но посудите сами, как бы я смог забраться в беседку, убить генерала и выскользнуть. Не с моими годами, не с моим весом.

— Вы убили его, стоя где-то на тропинке около смородины. Нож бросить с такой силой и точностью вы не могли, поэтому у вас было устройство, стреляющее ножом, верно, с пороховым зарядом — потому мы и услыхали выстрел. Затем вы решили зачем-то избавиться от оружия, и не нашли места, лучшего, нежели нужник — потому вы к нему и отправились после выстрела.

— Интереснейшая гипотеза, — кивнул генерал. — Вас осталось лишь бросить в говно, дабы вы нашли это устройство!

— Ну отчего же так сразу и бросать? — подал голос городничий. — Дерьмо можно и вычерпать.

— Да бросьте! Это какая-то нелепица! Это просто смешно, наконец…

— Вам-то, может, смешно. А у меня сын, между прочим, под арестом! В конце концов, это мой дом. И никто не может запретить чистить нужник в три часа ночи.

* * *

Не смотря на два этажа, нужника в доме у Рязаниных не имелось. Воду носили из колодца в рукомойник, после — помои и обмылки сливали в сточную канаву, коя сбегала в реку. А по нужде бегали в дощатую будку, стоящую в саду. А когда сходить было трудно из-за болезни или холодов — пользовались ночным горшком, из которого нечистоты опять же перекочевывали все в ту же будку.

Прежде чем приступить к очистке, они осмотрел окрестности уборной, и, к слову сказать не без успеха. Выяснилось, что перед приемом гостей все Рязанины приняли душ, из-за чего содержимое бочки перекочевало частично в выгребную яму, а в большинстве своем — на тропинку. Домочадцы об образовавшейся луже знали, и, по возможности, обходили это место стороной. Впрочем, идти в будку пришлось бы все равно по грязи. И действительно — следы были.

Во-первых, кто-то, — заключал полицмейстер, сам охотник, уверенно читающий следы, — Бежал мимо нужника, поскользнулся и чуть не упал в самую грязь.

Во-вторых, еще два человека заходили в уборную. Первый был обут в сапоги с набойками, второй — в дешевые ботинки без особых примет.

— Это я был, — признал Аркадий, чуть смутившись. — Это следы моих ботинок.

Сапоги же, разумеется, нашлись на ногах генерала Рязанина.

Так следствие установило, что с начала праздничного обеда в нужник заходило лишь двое. В том не было ничего удивительного. Мужчины, умеренно стесненные одеждой, зловонной уборной пользовались лишь по большой нужде, предпочитая ей в ином случае кусты и деревья. И идти ближе, и на свежем воздухе от процесса больше удовольствия, да и свой костюм можно сохранить от миазмов.

Женщины же, стиснутые корсетами и наряженные во множество юбок со своей одеждой могли справиться лишь с чьей-то помощью. Оттого, кстати, за столом кушать им приходилось умеренно, как птичкам: по зернышку, запивая глотком-другим воды или вина.

Да и вообще: нечистот в яме в ту ночь было немного — как раз перед приездом гостей нужник чистили. Образовавшуюся жижу вычерпывали посредством черпаков с длинной ручкой. Вычерпанное бросали в ведра, а те носили в выгребную яму. Потревоженные отбросы, в полном соответствии с народной мудростью воняли просто неимоверно. Но любопытство собрало вокруг нужника не только мужчин, но и некоторых дам. Совсем близко стояла Дарья со своей мамой, чуть поодаль — спрятав лицо в надушенном платочке, ожидала Конкордия. Вовсе далеко стояли прочие интересующиеся дамы, которые не без оснований полагали, что их воздушные одежды пропитаются жуткой вонью. Как раз они более всех жаловались на смрад и то и дело возвращались в дом.

Прознав о перемене в своем деле, по-прежнему заключенный в кладовую Ники, похоже, все-таки напился и громко пел какую-то песню. Один из его охранников, Петр артиллерийский, покинул свой пост, и, оказавшись рядом с Аркадием спросил:

— Что мы ищем?

— Когда найдем — узнаем, — ответил Аркадий.

— И все же?

— Возможно какое-то метательное устройство вроде самопала, пистолета.

— Щенок… — бормотал генерал на другое ухо. — Как только мы вычерпаем говно до дна и ничего там не найдем — я вызову тебя на дуэль и расшибу голову… Извиняйся пока не поздно.

— Зато если мы найдем что-то, — вкрадчиво произнес Петр. — На дуэль вызову уже я вас.