Голова бога (Приазовский репортаж)

Офицер на носу тщательно всматривался в берег, но едва ли что-то видел. Берег тонул в темноте. Всяк каменный болван походил на человека… Внезапно Аркадий испытал чувство симпатии и уважения к своему противнику: верно, ему страшно в чужих водах, плавать в море, со всех сторон окруженном враждебными берегами. А сейчас ему предстоит и вовсе сойти на землю, где он — чужак, и всяк его волен убить…

Дно шлюпки коснулось дна, зашелестело по песку. Гребцы подняли весла. Офицер и стрелки спрыгнули в воду, держа винтовки высоко над головами. Делали то скорей по привычке, чем из надобности: волна не поднималась выше бедра, а до песчаного пляжа оставалось не более пяти саженей.

Вот сейчас наступало самое сложное: Аркадию следовало набросить заранее припасенный плащ и соломенную шляпу, выйти из-за дюны, поманить офицера…

Меж тем, англичане были уже на берегу. Они прохаживались, разминали ноги, пробуя землю на твердость…

Сейчас… Сейчас надо вставать…

И вдруг за спинами сидящих в секрете что-то взорвалось раз!.. Только подняли головы оглядеться — шарахнуло снова. Из-за дюны обдало песком, посыпались камни, ракушки. В руку впился горячий осколок, тут же зашипел в крови.

— Окружают! — закричал Эльмпт, и тут же выстрелил из своего ружья.

Два англичанина рухнули в воду.

— Alarm! — кричали матросы. — Ambush!

Ладимировский и два надзирателя вскочили на ноги, было, рванули туда, откуда раздались взрывы. Но…

— Тут нет никого!

Кто-то посредством взрывов предупредил англичан о готовящейся засаде. Но размышлять о том, кто это сделал было некогда.

Матросы разворачивали шлюпку, морские пехотинцы прикрывали их работу, отстреливаясь сперва из карабинов, после из револьверов.

Увидав, что на берегу началась перестрелка, на корабле сыграли боевую тревогу, выбирали якорь. Зло ругнулись пушки. Канониры гвоздили картечью поверх шлюпки, целя в головы каменных скифских идолищ. Ядрышки врезались в истуканов, разбивали камень, и осколки сыпались на отряд.

Вскрикнул, выронил пистолеты и упал на колени, зажимая рану, Ладимировский.

Спасало лишь то, что корабль стоял к засаде носом, и вначале мог выстрелить лишь из двух карронад, расположенных на баке. Но машины выводили стальную громадину из полусна, и вскоре поле боя должно было попасть в прицел многочисленных бортовых орудий.

— Уйдут! — кричал Ники. — В атаку!

Выхватив саблю, он бросился вперед. За ним поднялись оба Петра, кряхтя, поднялся полицмейстер с надзирателями. Все кричали — кричал и Аркадий.

— Холера! Курва мать! — орал Ладимировский.

— Не убейте их офицера! Он нужен живым! — кричал Николай.

Но мгновением позже, напоровшись на британскую пулю, осел. Аркадий подбежал к другу детства.

— Ты…

— Ерунда, хуже было! Вперед, я прикрою!

Он тут же принялся перезаряжать оружие.

Лодка уже сошла с песка, но на нее тут же насели ополченцы. Дрались уже в воде, врукопашную. Матросы запрыгивали в шлюпку, их тут же пытались стащить обратно в воду. Те, кто все же смогли подняться на борт, отбивались веслами, прикладами ружей, и в то же время пытались отгрести подальше от берега. И, надо сказать, в этом добивались успеха несравненно большего, нежели их противники. Англичане стояли выше, в качающейся, но сухой лодке. Напротив, ополченцы тут же вымокли до нитки, одежда и вода сковывали движения.

Веслом оглушили артиллерийского Петра, и чтоб тот не утонул, товарищи его тут же подхватили под руки, потащили на берег. Сам Аркадий получил удар по ребрам и по руке — после на левом боку трудно больно было спать неделю, да по предплечью расплылся грязно-лиловый синяк. Еще один британец целил в голову, но Аркадий успел уклониться, нырнув в воду.

Когда вынырнул, понял: шлюпка уходит. Лишь один, ранее сброшенный ополченцами англичанин догонял лодку вплавь, да ему наперерез плыл квартальный надзиратель. Вот англичанин схватился за руку, поданную со шлюпки, и тут же в него вцепился полицейский чин.

Аркадий успел испугаться, что вылазка может окончиться полным конфузом: англичан не захватили, а своего человека потеряли.

Лодка уже была уже недосягаема для Аркадия. Он огляделся в поисках помощи. Увидал отфыркивающего воду Петра-пехотинца. Также как и юноша, растеряно крутил головой городничий. На берегу прыгал доктор Эльмпт — плавать он не умел, моря боялся. Рядом с доктором, оперевшись на корягу спиной, сидел раненый Николай. Он подобрал отцовский штуцер, и теперь, вскинув его к щеке, целился. Долго, безумно долго ничего не происходило. Но Ники выбрал спусковой крючок, курок сорвался, ружье гаркнуло.

— Невероятно… — прошептал пехотный Петр.

Пуля попала в запястье плывущего матроса, он выпустил руку товарища.

Гребцы же, не зная об этом, продолжали налегать на весла, и когда узнали, что потеряли товарища, успели проплыть саженей двадцать. Но и после не остановились, а лишь замедлились на какие-то секунды, видимо раздумывая, поворачивать. Но с берега грянули новые выстрелы, выбили щепу из бортов шлюпки. Англичане могли ответить только руганью — карабины морских пехотинцев оставались незаряженными. Весла пенили воду, шлюпка стремительно уходила от берега.