Голова-гнездо

Как вскоре выяснилось, проблемы Нейрис Ван 456/4А заключались в том, что пока она была выключена на ночь, в её второй выход проник чей–то вход. Киберманьяк изнасиловал её банк данных и, украв неизвестно для каких целей две трети информации, смылся. Чтобы найти потерянную память, Нейрис наняла частного детектива — странное трёхголовое существо с другой планеты, обладающее способностью путешествовать сквозь киберсети…

Да, фантазия у Фантазёра была что надо. Улыбнувшись и прикрыв глаза, Терехин возродил в памяти одну из тех многочисленных сценок, которые они разыгрывали в палате: он сам, Лаховский, Русаков и Люси. Сценарии обычно писал Фантазёр — они все ему доверяли. Русаков и Люси отвечали за любриканты и всякие такие штучки, которые можно было пронести с «воли», а в палате иметь не разрешалось. Он сам, Толстяк Дима, был практически никем — так, актёр на все случаи. В основном ему приходилось исполнять пассивные роли, в связи со своей импотенцией. Активность же его выражалась лишь в оральных ласках, когда он по сценарию должен был лизать у Люси.

Та сценка, которую он вспомнил, называлась «Анусофилы с Альтаира» и носила характер фантастического порнотриллера. Сюжет, написанный Лаховским, заключался в следующем. Живут себе спокойно муж–импотент и красавица–жена (исполнители Толстяк Дима и Люси), и вдруг откуда ни возьмись материализуются два альтаирца (Русаков и сам Фантазёр). У них в руках парализаторы (два игрушечных пистолета). Вот тут–то и начинается действие. «Парализовав» землян, альтаирцы начинают их насиловать — для того–то они и прилетели! Между собой анусофилы общаются на непонятном языке (абсолютная тарабарщина); земляне же говорить не могут, так как у них полный паралич.

От приятных воспоминаний Терехина отвлёк звонок. Странно, почему это Катерина звонит, если у неё есть ключ? Или это не она?

Но тогда кто же?

— Мумурон, ты здесь? — спросил он на всякий случай.

Но Мумурона по–прежнему где–то не было. Пришлось встать и направиться к двери, терзаясь разными догадками по поводу личности пришедшего. Может, конечно, это и правда вернулась с базара Катерина. Сколько она сегодня наторговала, интересно? Сможет ли она выделить ему денег на пару банок сгущёнки?

Звонок повторился. Терехин подкрался к двери на цыпочках и прильнул к глазку. На лестничной площадке никого не было.

«Может, это Русаков? — предположил он. — Но какого чёрта он меня преследует? Ведь мы больше не в больнице, Фантазёр убит, и игры окончены. Я больше не обязан быть мальчиком на побегушках».

Его руки сами собой потянулись к замку.

Так кто же это всё–таки пожаловал к нам в гости?

А пожаловал к нам…

Терехин распахнул одну дверь, затем — вторую, со стальной обшивкой.

И прямо в лицо ему уткнулся большой и чёрный пистолет. Его модель Терехин определить бы не смог — он никогда не разбирался в оружии.

Перепутала дни

— Эй, ты чего? — удивился Русаков, хватая Юрия за руку.

— Кто–то напал на неё!

— Чё, сдурел?!

— Да ты что, не слышал? Да отцепись от меня…

— А что я должен был слышать?

Юрия вдруг осенило, что его, кажется, опять посетили последствия черепно–мозговой травмы. Сперва — фекалии в туалете, теперь — визг. Самая пора идти сдаваться Назаренко. Он сел. Русаков отпустил его руку, и следователь тут же закурил.

— Так что там с моей женой? Почему это ей взбрело в голову, что меня арестовали?

— Потому что, — сказал Юрий, — у тебя на рукаве она обнаружила кровь.

— Каком ещё рукаве?!

— У рукаве… тьфу, блядь, у рубашки. Она мне позвонила сегодня, и я приехал к вам домой. Ты отдал ей в стирку рубашку, а у неё на рукаве кровь. В неё ты был одет в ту ночь, когда убили Лаховского.

— В ту ночь? — Русаков, казалось, ошарашен. — Какая ещё кровь?

Юрий начал нервничать.

— В ночь убийства ты вернулся домой очень поздно — по крайней мере, твоя жена так сказала. А вчера ты отдал ей стирать свою рубашку, в которую был одет. На её рукаве — кровь.

Неожиданно мрачное лицо Русакова расплылось в довольной улыбке, но тут же она снова исчезла,

— Нинка — дура! — сказал он. — Приду домой, и она, сучка тупая, родит раньше времени. Вот дура! И поэтому–то ты на меня и набросился с пушкой, потому что эта сука тебя навела… О, ёб, бля! А я думал, Мариша стуканула.

— А что Мариша? Я к ней пришёл, как мы и договаривались — в два. И я очень удивился, застав здесь тебя.

Русаков нахмурился.

— Договаривались? Но мне она тоже назначила в два. Вот шлюха хитрая…

— А тебе–то что вообще здесь нужно?

— Так ты не… О, блядь! Ебануться можно! У–у–у! Ни хера себе совпадения!

— Чем ты всё–таки объяснишь кровь на рубашке?

— А объяснить это просто… Кстати, Мариша что–то задерживается. Кто это там к ней припёрся?

— Никуда она не денется. Так что насчёт крови?

— Как я уже сказал — Нинка — дура! Она перепутала дни. Охуела, блядь: мужа закладывает! Короче, я, значит, в этой рубашке таскаюсь уже почти неделю. А поздно домой я пришёл… У–у–у! Как я знаю, Фантазёра убили в ночь со второго на третье августа. Я…

— Фантазёра?