Голова (Империя - 3)

Только теперь Терра заметил, что этот человек, когда у него на голове останется еще меньше волос, а брови станут еще кустистее, будет как две капли воды похож на Бисмарка. Сделав это открытие, он поклонился, как подобало заведующему отделом рекламы, словно отдавая себя в полное распоряжение клиента. Здесь речь несомненно шла о высочайшей опере. Но, увы, фон Толлебен, неприступный по-прежнему, с таким презрением воззрился на Терра, будто перед ним была по меньшей мере побежденная Дания{100}. Терра внутренне вскипел.

- Я вполне в курсе дела, - раболепно заверил он, приложив руку к сердцу.

- В интересах господина фон Прасса будем надеяться, что это не так, нелюбезно возразил фон Толлебен.

"Скотина!" - всей своей закипевшей кровью ощутил Терра. Он склонился еще ниже сначала перед ним, затем перед ней.

- Княгиня! - обратился он подчеркнуто-почтительно к женщине с той стороны. - Имею честь доложить вашей светлости, что я ради успеха высочайшей оперы трудился целый день до полного изнеможения, - проговорил он, запинаясь.

- Как? Что такое? - пропищал фистулой Бисмарк.

- До полного изнеможения.

- Высочайшая опера вас совершенно не касается, поняли?

- Ваше доверие, господин барон, обязывает, - ответил Терра и протянул фон Толлебену газету с литературно-музыкальным дифирамбом.

- Вы мне неприятны, - сказал Бисмарк с той же пресловутой прямотой. Враги обменялись взглядом, который был яснее всяких слов.

В то время как фон Толлебен подошел к лампе, чтобы прочесть статью, княгиня неслышно приблизилась к Терра.

- Государственная тайна, мой друг, - прошептала она беззвучным движением губ. - Высочайшая опера создана здесь, на месте, она существует только для того, - произнесла она с полуусмешкой, взглянув на Толлебена, кто в нее верит.

Терра безмолвно и очень ловко скривил в гримасу рот и все лицо. Женщина с той стороны засмеялась своим звонким, равнодушным смехом. Дипломат подозрительно покосился на них и поспешил подойти ближе.

- Бойкое перо, - сказал он почти вежливо, обращаясь к Терра. Музыкальную тему божественной благодати я охотно просмотрел бы в партитуре. Нет ли ее случайно при вас?

- К моему величайшему сожалению, она в кабинете у господина фон Прасса.

Тогда дипломат потребовал, чтобы Терра принес ее, а Терра очень учтиво предложил ему самому попытаться это сделать. Фон Толлебен, в самом деле, попробовал открыть обитую войлоком дверь или же докричаться, чтобы ее открыли изнутри. Но у него не хватило голоса, и высочайшая опера осталась недоступной. Свою досаду он выместил на Терра.

- Сударь! Вы бессовестный обманщик, - сказал он откровенно.

Терра ответил холодно и корректно:

- Я забочусь о делах моей фирмы. Если бы я предоставил вам партитуру, возможно, вас, господин барон, осенила бы гениальная мысль захватить ее с собой.

- Дерзкий мальчишка! Мы с вами еще посчитаемся в другом месте.

- Например, у меня, - сказала княгиня примирительно. Она не может уйти с бароном, у нее есть маленькое дельце к этому заведующему отделом рекламы. Закрывая дверь, барон бросил на них пытливый взгляд из-под отечных век.

Терра отошел к письменному столу и принялся вертеть большой разрезной нож. Княгиня удобно уселась по другую сторону стола.

- Итак, мы встретились, - сказала она и спокойно ему улыбнулась.

Он ничего не ответил; тогда она сняла перчатку и протянула ему через стол руку.

- Я мог присягнуть тогда, что наутро вы исчезнете. Я не спал, и все-таки вы сбежали, - с усилием выговорил он.

- Все еще сердитесь? - спросила она.

Он злобно засмеялся.

- Я не желаю самому отъявленному злодею того состояния духа, в каком я, невинная жертва, вашими стараниями шатался по миру все эти годы.

- Я охотно сохраняю старые привязанности, конечно, по обоюдному желанию.

- Авантюристка! - И лицо его исказилось злобой.

- Того, что вы под этим подразумеваете, не существует вовсе. - Она презрительно скривила рот. - Условия жизни делают нас такими, призванием это не бывает.

Она встала. Она была высокого роста, лицо очень белое с темными бровями; прежняя покачивающаяся походка и голос, который он теперь назвал бы пустым. Но все же сердце его судорожно сжималось, когда он слышал этот голос.

- А вы действительно производите самое невинное впечатление, - сказал он насмешливо. - Как будто вы с тех пор вели себя примернейшим образом.

- Неужели вы все еще думаете, что у женщин моего типа нет другой цели, как губить гимназистов?

- Разумеется, есть, сударыня. Волосы у вас пожелтели, в вашей программе теперь другой номер - княгиня Лили на туго натянутой проволоке. Той дамы, которую я знал, уже нет на свете, а потому прошу вас ни минуты не сомневаться, что я не стану болтать.

- Меня совсем не интересует этот Бисмарк; он в долгу как в шелку.

- Так, значит, вас интересует директор?

- Да, вот кто, - подхватила она. - Как вы полагаете, вернул бы он меня в варьете и сделал бы звездой первой величины, если бы я не была тем, что есть? Он не предается сантиментам, и его мне незачем обманывать. - И через плечо, небрежно: - Иначе я, конечно, не собиралась бы за него замуж.