Голова (Империя - 3)

- Очень уж вы горды, не мешало бы стать на колени, - отчеканила графиня.

Колени его дрогнули, потом выпрямились, опять дрогнули - так же быстро, как противились и сдавались его мысли. "Ловушка? А не ревность ли? Но ведь она меня ненавидит. Однако она стремится к власти! Кто это почует лучше меня? Она боится меня, боится власти, которую я мог бы завоевать в союзе с Кнаком. Надо ее провести. Стану на колени, а там будь что будет!" Он упал на колени, он был у ее ног. В тот же миг она отскочила от зеркала и, показывая в него пальцем:

- Ну, теперь смотрите на себя! - убежала, пританцовывая, как школьница. Ее смех звучал еще из третьей комнаты.

Мангольф стоял на коленях перед самим собой, с личиной холодного восхищения, но трезвее, чем когда-либо. Он вгляделся: высокий желтоватый лоб, который рассчитывал и страдал, глаза, углубленные обидой. Вставая, он подумал, что это испытание послано ему, дабы закалить его. Правда, у себя в комнате он заплакал. С каким наслаждением склонил он измученную голову на прохладную подушку, отдаваясь всегда готовому к услугам утешителю-сну.

Вскоре после этого, перед самым рождеством, когда Мангольф сидел у себя в кабинете, открылась дверь, и в сопровождении одного из чиновников вошел непрошеный гость. Мангольф мертвенно побледнел и откинулся в кресле: он увидел Терра. Чиновник хотел уже выставить неизвестного посетителя, но Терра сразу принял интимный и свободный тон.

- Несчастный! - воскликнул он. - Ты все еще здесь? А я думал, ты уже впал в немилость.

Выразительный взгляд личного секретаря - и чиновник исчез, правда несколько замешкавшись.

- Возмутительная неосторожность! - Мангольф вскочил.

Терра сел, безмятежно оглядел друга, а затем сказал:

- Именно эти слова ты и должен был произнести.

Мангольф ногой отшвырнул кресло.

- Это издевательство! Ты уже в Мюнхене преследовал меня.

- Я до сих пор считаю непростительным легкомыслием, что осмелился ввести тебя в дом к твоему теперешнему начальнику. - Терра говорил с достоинством. - Все бедствия, которые ты когда-нибудь причинишь государству, падут на мою голову.

- Оставь свои нелепые шутки! У двери подслушивают. - Мангольф подошел вплотную к Терра и заслонил его. - Поговорим начистоту! Чего ты хочешь? Говорю тебе прямо: мое положение хоть и блестяще, но именно потому шатко. Оно не вынесет новых осложнений, ты же способен не только осложнить, а попросту погубить все.

- Ты переоцениваешь меня. - Терра сделал скромно-протестующий жест.

- Здесь ты ничего не добьешься. Ты столкнешь меня, но, падая, я увлеку тебя за собой. А вообще-то ты явился с какими-нибудь притязаниями? Насколько я тебя знаю, скорее для того, чтобы стать на моем пути.

- А теперь ты переоцениваешь себя.

Это вежливое сочувствие вывело друга из равновесия.

- Еще раз спрашиваю тебя, чего ты хочешь? Может быть, предложить тебе часть моего жалованья, чтобы ты меня пощадил? Тебя это не обидит.

- Даже и не тронет.

И они смерили друг друга взглядом.

- Мы старые друзья, - начал опять Терра. - Я знаю твои слабости, как и твою силу. Наша дружба несомненно будет длиться до последнего нашего часа. Ты был прав, когда это предсказывал. Тогда момент был для меня тоже неблагоприятный.

У Мангольфа лицо выражало мрачную сосредоточенность. Он видел эти вечные возвраты прошлого и предрешенный путь до самого конца.

- Я взял бы твои деньги, если бы они мне были нужны, - услышал он слова Терра. - Я заурядный студент, благомыслящий и трудолюбивый.

- К сожалению, с самого начала твоего пребывания здесь ты перестал быть таким, - возразил Мангольф.

Но тут Терра вскочил с места.

- Ты, по-видимому, неправильно осведомлен о плодотворной деятельности, которой я начал жизнь в Берлине. Я снова обрел путь к простому бытию. Чувство собственного достоинства я полностью черпаю теперь в труде.

Личный секретарь вздохнул свободнее. Последний вопрос:

- Что привело тебя сюда?

- Кроме нашей дружбы, - начал Терра в приподнятом тоне, - не что иное, как искреннее преклонение перед твоим сиятельным начальником, не говоря уж о его дочери, молодой графине, - закончил он многозначительно.

Мангольф как подкошенный упал в кресло.

- Ты, значит, дошел до такого безумия, чтобы влюбиться в... Это катастрофа! - Он схватился за волосы. - Но я отказываюсь сделать хоть шаг для того, чтобы ввести тебя в этот дом. - Он вскочил с места и забегал по комнате. - Простой закон самосохранения дает мне право отречься от тебя. Я отрекаюсь от тебя! - бросил он, меж тем как Терра, приоткрыв рот и водя языком по губам, пристально смотрел на него. Боковая дверь тихо отворилась. Кто-то спиной входил в комнату, а в соседней мелькнул граф Ланна, его прямой пробор, его ямочка. Взоры графа Ланна и Клаудиуса Терра даже встретились.