Голова (Империя - 3)

- Возьмем ваших подстрекателей. Социал-демократ обсуждает в рейхстаге этот случай, никакого впечатления! Но вы? Допустим, накануне вы произнесли длинную речь, в которой дали безоговорочно положительную оценку моей политике. Вы, как и я, в социальных вопросах чрезвычайно осторожны, зато в вопросах культуры вы мыслите свободно. Всем ясно, что мы с вами действуем заодно. Если же вы после этого станете на защиту подстрекателей, какой получится эффект?

Взгляд. Терра застыл с открытым ртом.

- Эффект будет тот, что принадлежащие к вашей фракции представители тяжелой индустрии будут приперты к стенке, - подчеркнул Ланна. - После вашей речи можно было бы даже усомниться в гуманнейшем законе о тюремном заключении, не будь он случайно детищем его величества, - успокаиваясь, заключил Ланна.

Терра смотрел на него с восхищением: "Значит, меня посылают против Кнака. Черт возьми! Идея, достойная меня". Терра водил языком по губам, все его лицо скорчилось в дьявольской гримасе.

- Так надувают честных людей, которые твердо уповали на то, что они одни умеют обманывать.

- Вслушайтесь в свой тон! Вы как-то странно гнусавите, - остановил его Ланна и кротко добавил: - Разрешите мне обратить ваше внимание на внешнюю сторону. Вы могли сказать и нечто более рискованное, но нельзя это подчеркивать гнусавым голосом и чересчур выразительной мимикой. Вам надо стать безличнее, надо стать деловым человеком, даже оставаясь самим собой.

Все это было сказано в тоне попутного добавления к законченному разговору. Терра понял и встал. То сплетая, то расплетая пальцы, он в смятении произнес:

- Надеюсь, ваше сиятельство, даже в самую трудную минуту вашей жизни вы будете достаточно великодушны, чтобы не считать меня безнадежным ослом, который ложно истолковал что-то в ваших словах. Я не слышал и не сохранил в памяти ничего, кроме того, что вы оказали мне высокую честь и сочли меня достойным представлять в парламенте германский народ, высшее попечение о котором находится в ваших руках.

- С глазу на глаз я по достоинству ценю ваш витиеватый стиль, - сказал Ланна примирительно. Он протянул руку для прощания. - Президиум вашей фракции ждет вас. А вам не любопытно узнать, кто мне так своевременно напомнил о вас? - окликнул он уходящего посетителя.

Какая странная улыбка! Хитрая, смущенная, немного укоризненная и высокомерная и вместе с тем радостная. Терра выразил удивление.

- Так вот, дело было в салоне Альтгот, - пояснил Ланна. - Кстати, поторопитесь попасть в этот политический детский сад. А кроме того, приходите и к нам. Дочь на днях посетовала, что вы совсем нас забыли.

- Не Мангольф ли напомнил обо мне? - вырвалось у Терра помимо его воли. По лицу Ланна было ясно, что он ожидал другого вопроса. Теперь на лице его выразилось сожаление.

- Ваш друг Мангольф последнее время думал исключительно о себе. Сначала женитьба, потом пост помощника статс-секретаря. Мне придется его назначить, тесть его этого желает во что бы то ни стало, - добавил он крайне озабоченным тоном.

- Моего друга Мангольфа я знаю, - заметил Терра многозначительно. - Его карьеризм является следствием глубочайшей скромности.

- Прекрасно, но он опять наседает на меня. - С озлоблением: - Все, что я для него делаю, мне приходится делать под его нажимом. Но подождите, пробьет час отмщения. - И видя, что Терра умиротворяюще поднял руку: - О, вы! Вы воображаете себя демократом. Но именно вы - настоящий аристократ; сидите себе в своей башне и даже не появляетесь. Кто хочет вас видеть, должен посылать за вами, как за маркизом Поза{282}. У меня такое чувство, словно я совершил невесть какой подвиг, послав за вами. С вашим другом Мангольфом не то: хотите знать, какой я готовлю ему сюрприз?

- Ваше сиятельство, то, что вы уделяете мне от избытка своего разума, всегда для меня плодотворно.

- Я вынужден назначить его помощником статс-секретаря, - хорошо, согласен. Но кого я провожу в личные докладчики? А личный докладчик, хотя и не имеет особого чина, занимает значительно более влиятельное положение. И кому я предоставляю это положение? Его врагу - Толлебену. Так ему и надо! Рейхсканцлер схватил за плечо будущего депутата. - Один уничтожит другого такова государственная мудрость. - И, весело смеясь, он, наконец, закрыл за гостем дверь мемориальной комнаты.

В своем избирательном округе Терра обеспечил себе успех речами, которые, кстати, мог бы произнести кто угодно.