Голова тигра

— Прозит, — произнес он и медленно выпил содержимое. — Что же вы не пьете? — ставя рюмку на стол, спросил он, и тут же резко откинулся на спинку стула, схватившись руками за грудь, а потом за горло. Лицо его исказилось от удушья, стало багровым.

— Душно! Давит! Окно! — выдохнул он и сделал попытку подняться, но, едва приподнявшись со стула, сразу упал на пол.

Стиснув зубы, Эглит наблюдал за Арвидом. Наполненный фужер дрожал в его руке, и темно-коричневая жидкость выплескивалась на скатерть. Он осторожно поставил фужер и посмотрел через стол на неподвижно лежащего Аренда. В этот момент до слуха его донесся шум подъехавшей к дому автомашины. Эглит в несколько прыжков добежал до окна смежной комнаты и посмотрел во двор. Против дома разворачивалась легковушка, а следом за ней въезжала крытая спецмашина.

«Это милиция. Неужели влип?»

Эглит подскочил к входной двери и, убедившись, что она закрыта на замок, быстро вбежал в комнату. Очутившись у окна, тихо распахнул створки и заглянул вниз. Свет из окна нижней квартиры, падая сквозь занавеску, неярким квадратом освещал цветочную клумбу. Эглит спрыгнул вниз. Он даже не упал, лишь слегка коснулся земли левой рукой и, выхватив из кармана пистолет, не разгибаясь, легкой тенью скользнул в темноту зарослей сирени.

Глава 15

В половине второго ночи Эглит прежним путем незаметно вернулся на территорию конторы. Пробравшись в комнату, он, не зажигая света, разделся и лег в постель.

«Мое отсутствие здесь никто не заметил. Это очень хорошо, — думал Эглит. — Как же я вовремя успел: опоздай я на час, и Арвид был бы арестован. Ведь милицейская машина была там не случайно. А как бы повел себя Арвид дальше, отгадать не трудно: он, конечно, провалил бы все то дело, на которое мы потратили столько сил, выдумки и денег... Конечно, жаль его. Он был неплохим исполнителем и честно заработал то, что положили на его текущий счет там, куда он так стремился... Но не информировать шефа о моральном состоянии Арвида я не мог. Его дальнейшее поведение вызывало у меня тревогу за успех всего дела. Но я не предполагал, что шеф примет такое решение, которое мне пришлось выполнить. Чем было вызвано именно такое решение: невозможностью немедленно перебросить Арвида за кордон?.. А может быть, его просто обманули, и никакой переброски его за границу и не предполагалось... А что, если и со мною Фердинанд и Дональд ведут такую же игру, и, когда я выполню задание, меня, в лучшем случае, отблагодарят деньгами, но туда, в Западную Германию, к моей Эльзе не переправят?.. А может, и со мною так же, как я с Арвидом?..»

От этой мысли Генриху стало не по себе. Он даже приподнялся на кровати и стал смотреть на окно, за которым уже намечался рассвет нового дня.

«Нет. Такое невозможно. Фердинанд мой друг детства. Он не допустит этого. Он знает, что меня ждет его сестра».

Эглит старался не думать о том, что произошло там, в Солнечном, три часа тому назад, и чтобы отвлечь себя, стал припоминать свои давние годы.

Он помнил себя лет с пяти. Когда подошло время поступать в школу, его отец, хорошо знавший русский язык, поместил сына в Рижскую школу, где в качестве иностранного изучался и русский язык. В этой школе вместе с ним начал учиться сын известного в Риге владельца мебельной фабрики Фердинанд Штокман. Три года спустя в эту же школу поступила и сестра Фердинанда — Эльза.

По окончании школы он вместе с Фердинандом поступил в Рижский политехнический институт на электромеханический факультет.

В 1938 году, когда они были уже на третьем курсе, Фердинанд уехал в Берлин. Прощаясь с Генрихом, он сказал, что вождь немецкого народа Адольф Гитлер призвал всех немецкоподданных юношей, живущих в Прибалтике, приехать в Германию и закончить образование в местных учебных заведениях, но что по окончании учебы он обязательно вернется в Ригу.

К этому времени Эльза, с которой Генрих очень подружился, поступила в Рижский университет. Детская дружба переросла в любовь, и они мечтали пожениться, как только Эльза закончит учебу и получит специальность.

Карл Эглит был знаком со старшим Штокманом, знал и о том, что Генрих мечтает о женитьбе на Эльзе. Он не был против этого, но как-то, в разговоре с сыном, сказал: «Я бы на твоем месте, если не хочешь жениться на латышке, взял в жены русскую девушку. Их в Латвии много, бери на выбор». Но более подробно он о предстоящей женитьбе сына не распространялся...

Генрих закончил институт и стал работать на предприятии своего отца.

Вскоре, в 1940 году, в Латвии, как и в Литве, и Эстонии, была восстановлена Советская власть. Генриху было тогда, да и сейчас, странно, что отец не очень сокрушался по поводу конфискации своего небольшого предприятия. Был даже доволен тем, что ему разрешили работать там же по своей специальности. Конечно, ему было жаль, что хозяйство сгорело во время войны. Войну он ненавидел и говорил, что если немцы выиграют эту войну, то они из Латвии не уйдут и Родина свободной не будет...