Голова в кустах

Сообщник Марии Ивановны Бердиной владел паспортом Загорского, благо был похож на него. И стал играть его роль. Загорский соответственно после того, как его умертвили, стал лже-Загорским, сомнительной личностью, мертвым неопознанным телом. Юру то ли запутали, то ли посулили свидание с мамой, но главное, начали снова обильно кормить наркотиками. Ограничили контакты с Вешковой. То-то она жаловалась, что Загорский зазнался и почти не обращается к ней, как бывало раньше.

Меня подвел совет Лилии Петровны обратиться к отцу Юры. Мертвому?! Когда она проболталась Бердиной, что интервьюировавшая ее журналистка и соседствующая с Варварой Полина — одно и то же лицо, догадаться о провокации труда не составило. Я и попала в список на умерщвление.

— За рулем сбивших Зину «Жигулей» мог оказаться и подставной Загорский.

Хотя менту Лене проще было выбраться на «замаранной» машине, — закруглилась я. Потом предупредила:

— Это не финал. Передохну, в горле першит.

Пауза была долгой.

— Боря, можно я об тебя спину погрею? — спросила я.

— Пожалуйста, — разрешил Борис и не удивился. — Обопрись, мы не йоги, мебельными валиками избалованы.

Ни он, ни Саня не задавали основного вопроса. В курсе ли Измайлов? Есть ли у нас крохотная надежда спастись, если затянутся поиски Варвары Лицевой?

— Я так хотела, чтобы полковник выяснил у Вешковой, употребляет ли Мария Ивановна Бердина слово «лебезить».

От слов отвыкнуть тяжелее, чем от табака. Юрину мать звали Марией Ивановной.

Снова воцарилась тишина. Не выдержал импульсивный Борис:

— Полковнику сообщила?

— Не дали, мерзавцы. Зато на меня напоролась соседка Зины, которая может доказать — Краснова не убивала гостя. Лилия Петровна Вешкова рано или поздно не признает в папаше Юры господина Загорского. И смерть мальчика от передозировки насторожит ее.

— Откуда сведения про мальчика? — спросил Саня.

— Я ему «Скорую» вызывала. Был плох. Слишком. Дверь ломал Сергей Балков. Молитесь, чтобы Юра выкарабкался.

— Все-таки ты виделась с Серегой? — прохрипел Юрьев.

— Не без того.

— Пойду стукну мрази, — застонал Саня. — Пусть дадут воды.

— Не стоит, потерпим, — отказалась я.

— Пойду…

С ревом: «X.., ты отсюда выйдешь!» благовоспитанный Борис Юрьев вскочил на ноги. И саданул Сане каблуком в солнечное сплетение. Но затекшая конечность подвела, удар получился слабоват. Хорошо, что Саня тоже провел часы в утомительной позе и не ожидал от Бориса такой прыти. Юрьеву удалось, не мешкая, повторить удар — по челюсти.

— Теперь я тебе спутаю и ручонки, и ножонки, падаль, — пообещал Борис и немедленно осуществил свое намерение.

Руки Сани и впрямь были просто сложены на пояснице. Он не был связан.

* * *

Ближе к рассвету на пороге нашей тюрьмы возник Виктор Николаевич Измайлов. Лешу Трофимова сразу устроили в машине неотложки. Мы с Борисом склонились над сторожем с пробитой, перевязанной рубашкой Юрьева головой:

— Спасибо, дедушка. Как вы вынесли? Мучились, но не шелохнулись. Покойник и покойник.

— Я же разведчик, детки, — прошептал старик.

И умер. С тех пор я усвоила, как трудно плакать без слез.

Поднятый Саня костерил меня самыми жуткими проклятьями. Я их ему мысленно вернула, мне чужого не надо.

— Зачем ты хватал трубку, когда убивал Юру Загорского? — вклинилась я в краткий промежуток. — Забыл, что и на старуху бывает проруха?

— Затем! Сопляк наприглашал толпу отморозков. Они бы ломились в дверь и переполошили весь подъезд. Кто же мог представить, что ты к пацану вяжешься?

Одноклассницей притворяешься. Идиотка.

— Соображаю я неплохо, Саня. Деда прикончили, потому что от него не скроешь, что ты приехал сюда сам, нигде тебя не держали. Он поверил, что вы охраняете стройматериалы, грибы вам собирал и жарил, суетился: «Сынки, сынки…» Вы отправляли его на боковую и притаскивали в подвал сначала Лешу, потом Бориса.

— Никому нельзя доверять, — сплюнул Саня. — Поручил им партизана, так убить не сумели. Живучее, блин, поколение.

Сергей Балков ударил его, связанного. И после не каялся в содеянном.

Голос Сани я узнала практически сразу. Этот дядя не желал отдавать мне учебник алгебры. Затем он слишком напирал на виновность Лени, накручивал Бориса. Обычно менты не допускают и мысли об измене своих до последнего.

А у Сани не было ни фактов, ни доказательств. Ему бы помалкивать, но уж очень приспичило выведать, что мы раскопали по убийствам, пока он прикидывался похищенным. По-настоящему он оплошал, когда назвал не только мою профессию, но и объединил в тему статьи наркотики и СПИД. Не познакомься я с Вешковой, о «чуме двадцатого века» в тексте появилось бы несколько скупых строк. Даже ложь (дескать, в их отделе снабдивший меня сведениями и завизировавший свою часть сотрудник персонально сообщил ему об этом) не прошла бы. Я в милиции о СПИДе и не обмолвилась, только о наркотиках. Ссылка на треп бандюг в машине была вообще смехотворной. Позволь они себе подобное, он сам расстрелял бы их.