Голова ведьмы

Они вернулись той же тропинкой; когда они проходили мимо окон гостиной, Флоренс коснулась руки Эрнеста и молча кивнула на одно из окон. Оно было открыто. Мисс Чезвик в комнате уже не было, но Ева по-прежнему сидела за круглым столом. Она низко склонила голову, уткнувшись в альбом, и по движению ее плеч Эрнест понял, что она горько плачет. Потом она на мгновение подняла голову – и он увидел, что ее прекрасное лицо залито слезами. Эрнест непроизвольно шагнул вперед, намереваясь броситься обратно в дом – но Флоренс удержала его.

– Сейчас лучше оставить ее одну, – шепнула она, уводя его, а когда они прошли несколько шагов, добавила уже в полный голос: мне жаль, что ты видел ее в таком состоянии – ведь если вы больше никогда не увидитесь или увидитесь очень не скоро, то у тебя в памяти надолго останется это болезненное воспоминание. Что ж, прощай. Надеюсь, ты отлично проведешь время.

Эрнест молча пожал руку девушки – в горле у него стоял комок, мешавший говорить. Он повернулся и отправился домой, чувствуя себя совершенно несчастным. Что же касается Флоренс, то она заслонила глаза рукой от солнца и провожала Эрнеста взглядом, пока он не скрылся из виду; взглядом, в котором светились любовь и тоска, коим суждено было превратиться в жгучую ненависть. Когда юноша скрылся из виду, она опрометью бросилась домой, ворвалась к себе в спальню и упала на кровать, уткнувшись лицом в подушку, чтобы никто не услышал ее всхлипов; печаль очень быстро сменилась приступом ревности, столь яростной, что это могло бы внушить ужас тому, кто это видел…

Эрнесту хватило времени лишь на то, чтобы вернуться в Дум Несс и наскоро пообедать – пришло время отправляться на станцию. Дороти собрала его вещи и сделала все необходимые приготовления к путешествию – те милые мелочи, о которых знают только женщины, – так что Эрнесту оставалось лишь зайти к дяде, который сердечно пожал ему на прощание руку и попросил не забывать об их разговоре, после чего можно было отправляться на станцию. В гостиной Эрнест обнаружил Дороти – с его пальто, шляпой и перчатками, – а также Джереми, который собрался ехать на станцию вместе с ним. Эрнест быстро оделся; странно, но все собравшиеся упорно и скорбно молчали, словно он отправлялся в какое-то дикое место со смертоносным климатом, а не в двухмесячный тур по европейским городам.

– До свиданья, Долли, дорогая! – наконец воскликнул Эрнест и наклонился, чтобы поцеловать Дороти… но она отстранилась. Через минуту Эрнест уже выходил из дома.

На станции они с Джереми перемолвились парой слов о Еве.

– Ну так что, Эрнест? – немного нервно спросил Джереми. – Ты… поладил?

– С ней?

– Разумеется, с ней! С кем еще-то!

– Да, только… Джереми?

– Чего?

– Я не хочу, чтобы ты об этом кому-нибудь говорил. Пока не надо.

– Очень хорошо.

– Послушай, старина… Я надеюсь, ты не очень расстроен?

Джереми поднял свои серьезные честные глаза на друга и заговорил медленно, подбирая слова:

– Если бы я сказал, что не расстроен – я бы солгал. Но я говорю: поскольку я не смог выиграть ее любовь, я рад, что этого добился ты… Потому что второй после нее человек, которого я больше всего люблю на свете, – это ты. Ты всегда был везунчиком, и я желаю тебе счастья. А вот и поезд.

Эрнест крепко стиснул руку друга.

– Спасибо, старина! Ты отличный парень и лучший в мире друг. Я знаю, удача была на моей стороне – но, быть может, пора ей повернуться в другую? Прощай!

Эрнест планировал переночевать в Лондоне и уехать на следующее утро, в среду, в Гернси. Там в четверг он должен был встретиться со своим приятелем и отправиться вместе с ним в тур, начав с Нормандии, а дальше – как подскажет им фантазия.

Пока что программу он выполнял безукоризненно – по крайней мере, первую ее часть. По пути от станции Ливерпуль-стрит в гостиницу, где Эрнест обычно останавливался, бывая в Лондоне, его экипаж пересек Флит-стрит и намертво застрял в пробке напротив дома номер девятнадцать. Номер дома попался на глаза Эрнесту, и он задумался – откуда ему известен этот дом? Довольно быстро он вспомнил, что на Флит-стрит, 19 находится контора господ Гослинга и Шарпа, банкиров его дяди, а также и то, что в кармане у него лежит дядин чек на 250 фунтов стерлингов. Решив не терять времени и обналичить чек, Эрнест выскочил из своего экипажа и направился в банк. Кассир уже вставал из-за кассы, поскольку до закрытия оставалось менее часа, однако чек у Эрнеста принял без колебаний и малейшего недовольства. Имя господина Кардуса, очевидно, было хорошо известно в этом учреждении. Свой путь по Лондону Эрнест продолжил, хрустя в кармане новенькими казначейскими билетами Банка Англии – и это обстоятельство оказало ему неоценимую услугу во время некоторых событий… о которых, впрочем, сейчас он и подумать не мог.