Головастик и святые

Ага, приготовьтесь, сейчас он вам навалит вагон и маленькую тележку всякой хрени. Меня лично давно уже бесит вся эта лапша про чудеса. Я, конечно, понимаю. Секс, наркотики, сказки – без них в деревне не прожить. Позеленеешь с тоски. А собственно, чем я хуже Шахерезады? Тоже могу рассказать. Той зимой, что Вовка в соседней деревне развлекался с Нинкой Шляпиной, было и у нас чудо. Соседский единственный петух подох. А куры продолжали нестись, как заводные. Фантастика, да? Ладно, не буду задираться. Слушайте дальше Головастик FM. С ним не так скучно.

22. Москва, четвертый год первой пятилетки

Мальчика забыли на вокзале. У мальчика было имя. Но те, кто звал его по имени, внезапно исчезли. Их посадили в машину и куда-то увезли, обоих. Маму и папу. Папу и маму. Они только что купили билеты на поезд в далекий и счастливый Ленинград.

Было лето, каникулы, Москва, очередь в мавзолей. Площадь с тремя вокзалами, где папа обещал мальчику, что скоро они будут кататься на пароходе по реке Неве. Нет, папа говорил смешнее. На речном трамвайчике. После этих слов мальчик представил себе вишневый вагон, забавно прыгающий на волнах широкой серьезной реки. Такие вишенки и в его родном городе с перестуком колесным катались по рельсам.

Да, у мальчика был родной город, носящий имя. Чье? Кажется, Сталина. Наверное, это был Сталинград. Куда еще мог ехать летом с родителями советский мальчик-пионер, если не из Сталинграда в Ленинград? Из Сталина-бада – в Ленинакан? Вряд ли, вряд ли…

Враг ли, враг ли народа был его папа? А мама? Когда на площади у вокзала их забрала черная машина, в голове у мальчика появилось столько вопросов, целая стая, как будто его внезапно бросили в пруд с лебедями. Вокруг, куда ни глянь – выгибали шеи вопросительные знаки. Почему так? Где папа и мама? Кто эти люди? Что делать? Стоять и ждать? Плакать или нет? Враг ли? Враг ли? Враг ли?

Мальчик не был ни маленьким, ни глупым. Он умел бить в барабан и завязывать красный галстук. Он умел рисовать. Однажды, в день рождения Сталина, он нарисовал картину – башню с красной звездой. На обратной стороне листа красивым почерком вывел самые лучшие слова поздравления, какие знал. Товарищ Сталин, писал он, какое счастье, что Вы родились! Какое счастье для меня, что я, простой советский мальчик, родился в тот же самый великий день, что и Вы!

Мальчик побежал на почту, где купил марку – синий квадратик с белым дирижаблем, плывущим в высоком небе. Мальчик воображал, что дирижабль повезет в Москву его письмо, повиснет над Кремлем, зацепится якорем за красную звезду на башне. Летчик из кабины бросит веревочную лестницу, по которой торопливо спустится почтальон в фуражке, с толстой сумкой на ремне и быстрым шагом пойдет к трибуне мавзолея навстречу товарищу Сталину. Приложив руку к козырьку фуражки, почтальон сообщит: Вам письмо от мальчика! Сталин прочитает и обрадуется.

Наверное, все так и было. Потому что в синий-синий новогодний день, когда на стеклах распустились морозные звезды, мальчику принесли ответ. И не просто ответ, а горячий привет. И в придачу большую коробку, запечатанную сургучом. Мальчик сломал коричневую печать, ножиком расшатал маленькие гвоздики, державшие крышку. И, волнуясь, заглянул внутрь. Там, в клочьях белой ваты, лежал настоящий игрушечный поезд.

Черный паровоз с красной звездой и прицепленным сзади тендером тащил один зеленый пассажирский и много-много-много коричневых товарных вагонов. Это оказался замечательный поезд, длинный, как жизнь, которую предстояло прожить мальчику.

Поезд ехал по столу, накрытому белой скатертью, по старому паркету в коридоре, по ступеням холодной лестницы в подъезде, по скрипучему снегу во дворе. Ехал и стучал колесами, ехал и стучал. Мальчику самому хотелось стать игрушечным, чтобы попасть в пассажиры этого чудесного советского поезда.

Его мечта сбылась на площади с тремя вокзалами, когда черная машина увезла тех, кто знал его имя. Вопросы мучили мальчика, как гадкие злые лебеди, автомобильная карусель кружилась на площади, ноги дрожали и подгибались. Он облизывал губы и шептал: вернитесь, вернитесь…

Через какое-то неизвестное время среди разноцветных машин мелькнула та самая – черная. Мальчик замахал рукой, как, наверное, Робинзон махал парусу на горизонте. С последней надеждой.

Машина заметила мальчика, подмигнула ему боковым фонарем, снизила скорость и остановилась у обочины. Задняя дверь открылась, мужской голос спросил:

– Где родители?

– Не знаю.

– А. Тогда залезай.

Он радостно прыгнул на сиденье. Дверь захлопнулась. Машина рванула с места и скоро привезла его к железным воротам, у которых стоял человек с ружьем. За воротами была станция и много-много-много коричневых вагонов цвета эскимо, которое папа обещал купить в Ленинграде, когда они поедут кататься по широкой серьезной Неве на речном трамвайчике.

Мальчик думал, что мама и папа ждут его в вагоне. Но там оказались незнакомые молчаливые люди да еще сено на полу. Когда закрылась и эта, вагонная дверь, не стало ничего.