Головастик и святые

В темноте мальчик услышал, как заскрипели колеса.

Поезд тронулся. Он ехал и стучал колесами, ехал и стучал.

Сидя у деревянной стены на охапке соломы, мальчик тихо ждал, когда другой мальчик, которому товарищ Сталин отправил в подарок этот замечательный поезд, откроет коробку и впустит в вагончики свет.

Но это случится не скоро, мальчик знал, что посылку доставят только под Новый год. А пока надо терпеть скуку, голод и темноту. Хотя она оказалась не такой уж страшной. Иногда темнота протягивала мальчику ломоть хлеба, кусок сахара, кружку воды. Бывало, что она обнимала мальчика рукой, и тогда не трудно было представить, что это папа или мама. Темнота плакала и пела, даже молилась иногда. Но чаще всего она молчала, незаметно для мальчика стирая из его памяти имена, лица и все остальное.

Когда коробку открыли, Новый год еще не наступил. Но было уже холодно, особенно в летней одежде. Из серого воздуха возникали злые хлопья снега. Мальчика и всех остальных посадили на корабль, рыжую баржу, похожую на состарившийся, больной водянкой речной трамвайчик.

В трюме баржи темнота вела себя по-другому. Она больше не пела и не давала мальчику хлеба. Он подумал, что темнота, должно быть, умерла и протухла, оттого так нехорошо пахнет со всех сторон.

Когда вонь стала невыносимой, как будто прямо в рот пихают дохлую крысу, сверху открылся люк, и на головы людей в трюме повалил снег.

Мальчик и все остальные поднялись на палубу, где человек с наганом что-то громко читал по бумажке. «Граждане спецпоселенцы!» – обращался к ним человек. Но мальчик не слушал, потому что увидел остров посреди реки. Может быть, река не была такой серьезной и широкой, как Нева, зато остров был необитаемый, мальчик это сразу понял. И значит, его ждало приключение.

Он не ошибся. Робинзонов, которые остались живы после плавания в трюме, выпустили на остров. Сначала все сидели на берегу, глядя, как удаляется баржа. Но быстро замерзли и разбрелись по острову в поисках сухого места. Такого не нашлось. Огня тоже не было. Мальчику и остальным люди с ружьями только и оставили, что несколько мешков муки, которые вскоре намокли.

Мальчик видел, как робинзоны, оттолкнув его в сторону, рвут холстину мешков и руками запихивают в рот липкое и серое, в которое превратилась мука. Потом он увидел, как робинзоны бегут к воде, чтобы пить, и серое лезет обратно у них изо рта. Мальчик нашел в лесу гриб, съел его и переночевал в дупле дерева, где было не так холодно.

На другой день он заметил, что многие робинзоны лежат на берегу ничком, головой в волнах. Он вернулся в лес, к своему дереву, по дороге нашел шишку и съел ее целиком. Он ел снег, твердые красные ягоды, застывшую на деревьях смолу. А когда вернулся однажды к месту высадки на остров, обнаружил, что живые впиваются зубами в мертвых.

Мальчику совсем не хотелось есть сырых мертвецов и не хотелось видеть, как это делают другие.

Он отвернулся и стал разглядывать теплые человеческие огоньки на далеком берегу. Там кто-то жил. Надо было придумать, как пересечь этот ледяной поток. Надо было найти, на чем. Живя в родном городе, мальчик, как ни странно, не успел научиться плавать. Если бы решился плыть – он бы наверняка утонул, как и другие отчаянные робинзоны, которые с криком бросались в воду и быстробыстро шли ко дну.

Мальчик подумал: мертвых нельзя есть. Но кто сказал, что на них нельзя переправиться через реку? Если мертвый спасет живого, это будет очень хорошо. Товарищ Сталин, окажись он сейчас на острове, наверняка сказал бы мальчику: иди на берег, выбирай любого и плыви! Может быть, даже пошел вместе с ним к реке и помог столкнуть в воду длинного худого старика, у которого было так мало мяса, что хищные робинзоны погрызли его совсем немного и бросили. И, конечно, помахал бы с берега рукой на прощанье: доброго пути, мальчик, интересная жизнь в советской стране тебя ждет!

Он лежал на животе старика, держась одной рукой за выпирающие ребра, а другой греб к берегу, где светились человеческие домики. Старик оказался очень удобным плавсредством, потому что почти ничего не весил, представляя собой обтянутый кожей скелет с небольшим остатком внутренностей. Мальчик заметил, что они со стариком, пока плывут, делают доброе дело. Через дырки из старика вываливались белые червячки, очень вкусные для рыбок и рыбищ, проживающих под водой.

Они возникали у поверхности внезапно, как черные машины на привокзальной площади, заглатывали беспомощных червячков и уходили в глубину. Мальчик наблюдал их зубастые пасти, но ему было ничуть не страшно, как будто, пересекая реку, он сдавал последнюю норму ГТО, после которой человеку можно всё. Он засунул пальцы старику под ребра, выудил червяка и положил его себе в рот. Послушал, как червяк извивается между щеками, словно второй язык. Потом сглотнул и даже не поморщился.