Головокружение

Мишель тряхнул перед ним моей цепью:

– А вот этим. Я ранен, поэтому выйду перед ним и отвлеку его внимание. А вы зайдете с боков или сзади. Один из вас будет его душить, а второй бить цепью повсюду, куда попадет. Если навалиться на него втроем, мы справимся без большого ущерба для себя. Ну, в худшем случае несколько укусов… Но я, как видишь, от этого не умер.

Я встал. Глаза застилали слезы. Не знаю, что на меня нашло, но мне никогда не было так страшно, как сегодня. Неужели я вот так исчезну и от меня останется только дата на мраморной плите? Этот ужас небытия стал осязаемым. Меня затошнило. Мы с Франсуазой даже никогда не рассматривали эту ситуацию с такой точки зрения. То есть что я уйду раньше ее. Даже представить себе было невозможно надпись на нашей могиле: «Жонатан Тувье, 1960–2010; Франсуаза Тувье, 1963–». Мой мозг слишком привык к обратному порядку. Мне хотелось завыть. Если я сейчас не заставлю себя действовать, жить любой ценой, то, наверное, засну и уже никогда не проснусь.

Сдержав вздох, я поднялся и бросил:

– Ладно. Сделаем, как сказал Мишель. Надо приготовить приманку.

Потом посмотрел Фариду прямо в глаза:

– А к Поку я выйду сам. И сам его убью.

24

…Не знаю, Франсуаза, говорил ли я тебе когда-нибудь о Гёране Кроппе. 16 октября 1995 года он выехал из Стокгольма на велосипеде, который был специально оборудован, чтобы везти 140 килограммов снаряжения. Из Швеции он направлялся в Катманду. Это тридцать тысяч километров каторжной работы педалями. Плюс ко всему в Румынии его ограбили, в Пакистане на него напали, а в Иране он получил по голове бейсбольной битой. Слава богу, что на нем была каска. В начале апреля он, целый и невредимый, приехал к подножию Эвереста. После километров и километров акклиматизационных подъемов он первого мая вышел из базового лагеря к вершине без кислорода. И вот, когда он уже достиг высоты 8748 и до «крыши мира» оставалась всего сотня метров, он вдруг решил повернуть назад.

Если бы предельно измотанный Кропп все-таки взошел на вершину, он, наверное, умер бы на спуске. Так часто бывает: когда жизнь тоненькой струйкой вытекает из запекшихся губ, мы понимаем, как она драгоценна. Большинство людей, испытавших это состояние, ценят жизнь гораздо больше, чем смерть в ореоле славы. Кропп горам не изменил, он просто поступил так, как должен был поступить.

Поверни назад и ты, моя Франсуаза. Не поднимайся на вершину одна, подожди меня, и настанет день, когда мы с тобой взойдем вместе.

Первое письмо, которое Жонатан Тувье оставил в больничной палате Франсуазы за два дня до того, как в информационной картотеке появился донор костного мозга и перед ними забрезжила надежда

Лужица воды поблескивала как раз на линии моего взгляда. Мое дежурство. Я лежал в палатке, наблюдая и чутко прислушиваясь. Поверхность воды была гладкая и неподвижная. Только изредка капля, упавшая со сталактита, пускала по ней крошечные волны.