Головоломка для дураков. Алый круг. Семеро с Голгофы

– Я подумал, что мне нужно обо всем вам рассказать, Дулут, – тихо добавил англичанин. – Потому что фигурировало ваше имя и была произнесена та ваша нелепая фраза: «Вещь на мраморном столе». Что все это значит?

Он пристально смотрел на меня. Я мог лишь выдерживать его взгляд. Дар речи покинул меня.

– И еще упоминание о Фогарти, – упорствовал он. – Было сказано, что Фогарти стал первым. И его больше здесь нет. С ним ничего не могло случиться?

Мне оставалось только радоваться, что Геддес ничего не знал о моей находке в кабинете физиотерапии, а у меня не было необходимости рассказывать ему обо всем.

– Должно быть, заболел, – ответил я осторожно.

– Заболел? Возможно, что так. – Геддес принялся яростно крутить в руке ракетку. – Но это объяснение меня не удовлетворяет, Дулут. Морено разговаривал со мной вчера в хирургическом кабинете, где я принимаю новое лекарство, с которым они экспериментируют. И он сказал о Фогарти нечто весьма странное. У меня сложилось впечатление, что он пытается выведать, не видел ли кто-то из нас Фогарти. Возможно, Фогарти перепугался, как и мы все, после чего сбежал без предупреждения? Насколько я его знал, ему ничего не стоило бросить все, включая и собственную жену. Как бы то ни было, но здесь что-то происходит, и по непонятным причинам мы с вами оказались в это замешаны. Я не из трусливых. Готов противостоять любой опасности, когда знаю, в чем она состоит. Но все настолько бессмысленно, до такой степени запутанно. Тебе даже не дают шанса бороться. Вот почему у меня возникло желание убраться отсюда.

Мне ли было его не понять? Получив теперь уже второе, пусть и косвенное предупреждение, я сам ощутил, что тоже хотел бы уехать, пусть возвращение к спокойной жизни представлялось чреватым возобновлением пьянства. Но у меня имелась веская причина задержаться. Я не собирался бросать здесь Айрис совершенно беззащитной. Вероятно, было большой самонадеянностью с моей стороны думать, что я смогу ей хоть чем-то помочь. Но здесь не оставалось никого другого, кому я мог бы доверять. А ведь Айрис тоже слышала голос. Ей грозила опасность.

Геддес заговорил снова до странности приглушенным тоном:

– Сначала это предупреждение от духов через Фенвика. Потом записка в книге Лариби. Именно Лариби стал их целью, это несомненно. Я только не понимаю, при чем здесь мы.

Внезапно меня осенила простая и на первый взгляд нелепая мысль.

– Быть может, все дело в завещании? Ведь мы с вами заверили его. И тогда мне ужасно жаль, что я вовлек вас в неприятности.

Геддес взял время на размышление.

– Это не может быть связано с завещанием. Я впервые услышал голос за два дня до того, как узнал о завещании. Нет, здесь что-то другое. Нечто прямо и лично направленное против нас с вами.

Мы оба замолчали. Тишина на корте для сквоша ощущалась как-то по-особенному, стоило разговору прерваться. Легкий отзвук эха голосов быстро пропадал. Рождалось безумное ощущение, что здесь разговаривал кто-то еще, умолкая, стоило умолкнуть нам, и вслушиваясь.

– Раз уж мы оба оказались вовлечены, – сказал Геддес, – то, как я считаю, нам следует сделать все возможное и разобраться, что здесь творится. Отведу на эту попытку ровно два дня, и если ничего не узнаю, сразу же уеду.

Он снова примолк, и мы обменялись взглядами.

– Я в шутку сравнил нас с двумя сиротками в бурю, – напомнил я с улыбкой. – Похоже, я сам не догадывался, насколько оказался прав. Что касается партнерства с вами, то считайте, что предложение принято.

Едва закончив фразу, я вспомнил о наложенном на меня руководством лечебницы обязательстве хранить в секрете некоторые факты. Передо мной возникла моральная проблема, которая показалась слишком сложной, чтобы сразу с ней разобраться. По крайней мере на данный момент представлялось умнее держать Геддеса в относительном неведении обо всем, что мне известно, нежели рисковать лишиться расположения начальства и вместе с ним важного источника информации. И кроме того, после обескураживающе неудачных опытов с психоанализом накануне, я едва ли чувствовал себя вправе снова подвергать риску душевное здоровье пациентов.

Продолжение игры в сквош казалось невозможным. Похоже, мы поняли это одновременно, потому что Геддес направился к двери и вышел во двор.

Я последовал за ним чуть позже. Облака еще более сгустились и почернели, а потому вечер, казалось, наступил раньше обычного времени.

Геддес уже скрылся в главном здании лечебницы, когда оттуда показались две другие фигуры. Я сразу узнал в них Дэниела Лариби и Кларка. Меня удивил вид Лариби, переодетого для игры в сквош.

Кларк вежливо улыбнулся, приветствуя меня, и пробормотал, что мисс Браш предложила финансисту заняться физическими упражнениями. После чего вошел внутрь, чтобы подготовить корт. Лариби не спешил присоединиться к нему. Он стоял в напряженной позе рядом со мной, дожидаясь, пока мнимый санитар исчезнет за дверью.