Головы Стефани (Прямой рейс к Аллаху)

Руссо поднялся. Он чувствовал озноб, утро выдалось холодное. Господин Дараин, который во время последнего обмена репликами сохранял невозмутимость, граничившую с параличом, собрал на своем лице все голубоватые и зеленоватые краски занимавшегося дня.

— Извините нас, — сказал он, делая совершенно неубедительную попытку вернуться к традиционному исламскому гостеприимству.

После чего он предал своего шефа — в некотором роде по инерции и только для того, чтобы соблюсти честь и законы гостеприимства:

— Могу заверить вас, что маршал…я хочу сказать, генерал принял все меры предосторожности, и мисс Хедрикс ничто не угрожало. Речь шла лишь о том, чтобы члены Комитета освобождения Раджада могли выслушать ее свидетельские показания. Маршал,естественно, не мог предусмотреть, что два авантюриста, поняв, какие внушительные суммы они могут заработать на этой кассете… Маршал— традиционалист, человек, очень привязанный к прошлому…

Слово «маршал» предназначалось для того, чтобы дать Руссо понять, что готовится.

Господин Дараин вздохнул.

— Реакционер, скажут сегодня. На деле же он человек очень скромного происхождения… А люди, вышедшие из самых низов, особенно привязаны к традициям… Его отец был хайберским пуштуном, который осел у нас…

— Вы, естественно, были в курсе, — сказал Руссо.

Правая рука господина Дараина запротестовала — жест был усталым и вместе с тем исполненным покорности.

— Вы заблуждаетесь. Но я сразу все понял, когда узнал про приказ прекратить патрулирование пустыни… Только во власти Мандахара было сделать такое.

Руссо вернулся к себе домой по улочкам, на которых насчитал больше военных грузовиков, чем бродячих собак. Лавочки были еще закрыты, но перед дверьми уже образовались очереди, традиционный признак нервозности населения. Любая угроза государственного переворота и гражданской войны тут же выражалась в создании продуктовых запасов.

Он велел отвезти его в резиденцию американского посла, где узнал, что Хендерсон провел ночь в министерстве иностранных дел, а сейчас находится в советском посольстве, где возмущены ролью «жандарма», которую Иран, похоже, все больше и больше настроен играть в зоне Персидского залива.

Еще Руссо узнал, что уже в первые часы ночи сначала подпольные станции, а затем и «Радио Триполи», и «Радио Багдад» ежечасно передавали крайне эмоциональный репортаж о «геноциде» и информировали мировую общественность о судьбе двух выживших свидетелей: Массимо дель Кампо уже устранен, а Стефани Хедрикс только что едва не лишилась жизни.

Было видно, что информация поступает оперативно и во всей полноте…

Было шесть часов утра; Руссо уже собирался покинуть резиденцию, когда на всей скорости подъехала машина Хендерсона со звездными флажками и остановилась под нервный скрежет гравия. Руссо заметил два джипа военного эскорта с полным вооружением: всякий раз, когда в странах третьего мира повышается политическая температура, толпа нападает на представителей США. Хендерсон вышел из своего «кадиллака», стараясь не улыбаться при свидетелях, чтобы не сложилось впечатления, будто он с недостаточным уважением относится к разыгрывающейся национальной драме. Но за толстыми очками в черепаховой оправе наблюдалось некоторое поблескивание, которое не имело ничего общего с простой игрой света на стекле…

— Правительство настаивает, чтобы в течение суток вы и мисс Хедрикс покинули страну, — сказал он Руссо. — Похоже, вы недопустимым образом вмешиваетесь во внутренние дела Хаддана…

— Знаю.

— Они проявляют такт и добрую волю, — добавил Хендерсон. — Они высылают только вас, а не меня. Но… не знаю, в курсе ли вы?

Он сделал паузу, чтобы приберечь эффект, и на сей раз позволил себе слабую улыбку. Хендерсон был из тех, кто упивается сюрпризами.

— Я был в курсе десять минут назад, — сказал Руссо, — но здесь это уже далекое прошлое.

— Министр внутренних дел сэр Давид Мандахар… Кстати, знаете, слово «сэр» не является, как это обычно считают, почетным английским титулом, оно означает «могущественный господин» на одном из афганских диалектов… Происходит от персидского Sirdar…

Если послу нравится поджаривать его на слабом огне любопытства, то Руссо к этому готов.

— Да, знаю, это было в его досье…

— Мандахар сбежал. В данный момент он, вероятно, уже в горах Раджада…

Руссо взглянул на часы.

— Я виделся с ним каких-то полтора часа назад, могу вас заверить, что он находился под хорошей охраной. Вокруг него было как минимум шесть танков…

— Сейчас не больше трех, — сообщил посол, — и командующий ими офицер — шахир… И они уже не вокругнего, а с ним.В его распоряжении также по меньшей мере один армейский вертолет, потому что двадцать минут назад он выступал по радио — вещала новая радиостанция, кажется, «Радио Единство» — требуя отставки «марионеточного правительства, продавшегося американским империалистам и получающего приказы от ЦРУ». По-моему, он метил лично в вас.

Руссо был вынужден признать, что с трудом сдерживает свои чувства.

— Кстати, Никсон собирается подать в отставку? — спросил он.