Головы Стефани (Прямой рейс к Аллаху)

— Я, как вы успели заметить, был окружен предателями. Дараин — человек, начисто лишенный принципов, что означает, что он никогда не служил великому делу… Он изучает соотношение сил и встает на сторону более могущественного. Он руководствуется холодным расчетом, и я не думаю, чтобы он мог сделать ставку на Мандахара… Думаю, он собирал информацию и выжидал…

В портфеле нашлись весьма занятные документы: в частности, контракт на поставку оружия Хаддану, подписанный Сандерсом, а вместе с ним и филиалом «Талликот». В контракте стояла сумма в пятьсот миллионов долларов и перечислялось все заказанное оружие. И, наконец, там были фотографии «зверств», сделанные в самолете и не имевшие отношения к полароиду Стефани. Тот тип из каравана, подумал Руссо.

Стефани заглядывала ему через плечо.

— Мои снимки были не так хороши, но в них было больше… жизни. Можно, я возьму их?

— Нет, — сказал Руссо.

Приемник на животе у мертвого бин-мааруф передавал теперь классическую музыку. Тевза, казалось, приостановила трансляцию новостей.

Стали слетаться первые грифы, и Али Рахман время от времени распугивал их выстрелами.

Руссо еще раз порылся в карманах у Сандерса, разорвал подкладку пиджака, но ничего не нашел. Можно было подумать, что западная тень сэра Давида Мандахара вложила всю свою индивидуальность в подпись под контрактом на поставку оружия. Остальное же теперь было поделено на четыре части, лежавшие на песке: туловище, голова, сигарилла и котелок в ярко выраженном стиле «Сити». Его одежда даже в этих обстоятельствах сохраняла безупречный вид, а туфли блестели так, что, казалось, частица жизни их владельца перешла к ним. Словом, в карманах у него ничего не нашлось, что, возможно, было признаком предусмотрительности души, ожидавшей, что по прибытии ее обыщут. Стефани поделилась этой мыслью с Руссо, который еще раз настоятельно попросил, чтобы она покинула место действия и попыталась немного поспать перед отъездом. Но она и слышать об этом не хотела. Она испытывает, заявила она ему, необыкновенно яркие переживания, и никогда в жизни не чувствовала себя лучше. Она старательно жевала кат, отчего у нее на щеке появилась шишка, а на лице — крайне довольное выражение.

— Никогда не видела ничего более прекрасного, — твердо заявила она. — Чудесная страна. Думаю купить здесь небольшой дом и каждый год приезжать на один-два месяца, отдохнуть от ужасов жизни в Нью-Йорке, ну вы понимаете…

Среди оползней лавы возникли штук сорок верблюдов, не дождавшихся утренней порции дурро, [105]и принялись топтаться вокруг, выражая свой протест негодующим ревом.

Мурад сидел на песке, полностью погрузившись в молитву. Стефани отметила, что его сабля почти не окрасилась в красный цвет.

— Обратите внимание, — произнесла она нейтральным, хотя и немного назидательным тоном — так ее учили говорить, когда она работала гидом в здании ООН в Нью-Йорке, — обратите внимание, что на сабле очень мало крови, с такой силой и быстротой был нанесен удар…

Она хотела было подобрать саблю, но Али Рахман помешал ей.

— Нет, Стефани, прошу вас…

— Да вы представляете, какой эффект произведет мой снимок в «Вог» с этой саблей в руке? В платье от Унгаро… Мне заплатят целое состояние! Эта самая как-там-ее сейчас побивает мой рекорд, она только что подписала контракт на полмиллиона с фирмой «Ревлон»…

Она бредила. По лицу ее струился пот, плечи дрожали…

Али отвел Руссо в сторону.

— Послушайте, мой отец, разумеется, не пил…

— Разумеется, — сказал Руссо. — Но здесь есть все, что нужно… для гостей. Так ведь?

Руссо не решался уйти. Судя по числу верблюдов, в оазисе прятался еще добрый десяток бин-мааруф. Он обратил на это внимание Али.

— Они уже не опасны. Это теперь собаки без хозяина…

Сильное выражение для демократа, который мечтает о швейцарской конституции, подумал Руссо.

— Я сам схожу.

Стефани была занята тем, что крутила ручку приемника на животе все того же бин-мааруф. Должна же быть в этих краях радиостанция, передающая новости на английском, а ей неудержимо хотелось знать, подчинится ли Никсон распоряжению сенатской следственной комиссии и предписанию сдать магнитофонные пленки, на которые президент Соединенных Штатов записал, без ведома своих собеседников, все разговоры, которые он вел с ними в Белом доме… жаль, что она так далеко, когда в Америке происходят такие интересные вещи… Валявшийся под деревом бин-мааруф не сводил с нее своего остекленевшего взгляда.

— Мы так далеко от всего, — брюзжала Стефани. — Мне так интересно, как Никсон из этого выпутается…

Али вернулся с бутылкой шотландского виски, и она сделала глоток. Была, разумеется, еще и икра: они находились в сорока минутах лету от Ирана с его лучшей в мире икрой. Она принялась рассказывать Али о своей поездке в Иран в прошлом году.

— Колыбель цивилизации… Все пошло оттуда. Мы бы не были тем, что мы есть, если бы не Персия. Не знаю, читали ли вы книгу Джона Марриоля об искусстве Сасанидов… [106]