Голубая бусина на медной ладони

Супруги Хайн совершили путешествие на южноаравийское побережье в 1901–1902 годах по поручению Венской Академии наук. Они оказались первыми профессиональными музейщиками, собравшими здесь коллекцию предметов традиционного быта. Вена может гордиться своими этнографическими коллекциями по Хадрамауту. Позднее к ней присоединятся Лейпциг и Кембридж, а еще позже, в наши дни, Ленинградский музей антропологии и этнографии имени Петра Великого.

Только в 1931 году удалось европейцам пересечь весь Хадрамаут с юго-запада до крайнего востока, выполнив то, что задумал фон Вреде. Это сделали голландский востоковед и дипломат ван дер Мелен и немец фон Виссман, специалист по исторической географии. Недаром их книга называется «Хадрамаут: снятие покрывала с некоторых из его тайн». Они первыми добрались до гробницы пророка Худа, до «адского колодца Бархут» и дали их строгое обстоятельное описание, которое читается легко и живо, как лучшие страницы художественной прозы. Ван дер Мелен и фон Виссман окончательно восстановили добрую репутацию «записок фон Вреде», подтвердив их точность во всем, кроме раздела, посвященного вади Амд. В этом разделе самозваный Абд аль-Худ явно поддался искушению выдать за свои собственные впечатления чей-то рассказ, а бедуины во все времена любили подшутить над легковерным слушателем…

В начале тридцатых годов широкая европейская публика прониклась интересом «ко всему южноаравийскому». У истоков этой моды был молодой немецкий журналист Ганс Хельфриц. Вот как характеризует его Снук Хюргронье, признанный лидер голландской арабистики, блестящий знаток арабского языка, проживший около года в заповедной для немусульман Мекке: «Этот „исследователь“ совсем не знает по-арабски, абсолютно не знаком с Аравией и ее народом, а также вовсе не ведает о том, что же было достигнуто другими в изучении Аравии, и в частности Хадрамаута. Кажется, он даже не слыхал о своих непосредственных предшественниках, ибо описывает себя как первооткрывателя города Тарима, „куда не ступала нога белого человека“, он называет жителей Хадрамаута дикарями и говорит об аравийском каннибализме». Возмущенный Снук Хюргронье заканчивает свой отзыв пожеланием, чтобы Аравия оставалась по-прежнему закрытой для таких «абсолютно невежественных туристов». Упреки не помогли. Читатели были покорены выразительными фотографиями и бойким пером молодого Хельфрица. «Шибам — город небоскребов», «тайна Шабвы — столицы страны благовоний» — эти и другие обороты прочно вошли с тех пор в лексикон журналистов, пишущих о Южной Аравии. Вслед за Хельфрицем к развалинам древней Шабвы устремилась талантливая английская писательница и путешественница Фрейя Старк, не уступавшая немецкому журналисту в искусстве владения фотоаппаратом и намного превосходившая его по уровню подготовки как востоковед. Только неожиданная болезнь заставила Фрейю Старк отказаться от своего намерения, и это тогда, когда она находилась почти у ворот древнего города.

Вторая мировая война ознаменовала конец «героической эпохи» в изучении Южной Аравии, когда путешественник должен был по необходимости соединять в себе специалиста по всем гуманитарным и естественным наукам и быть еще в придачу писателем. Последние английские «герои» такого рода — принявший ислам Абдаллах Филби, Тэсиджер, Хамилтон. И конечно, супруги Ингрэмс — Харолд и Дорин. Ингрэмсы первыми проделали путь от могилы Худа до побережья через Махру — страну, соседствующую с Хадрамаутом и европейцам практически неведомую. Дорин первой пересекла земли независимого племени сайар, обнаружив последние следы древней дороги благовоний. Дороги, которую за сто лет до этого начал искать лейтенант Уэлстед.

После второй мировой войны «героев» стали понемногу сменять ученые, занимающиеся какой-нибудь одной областью знания. Английский востоковед Роберт Сарджент был ученым переходного типа: он соединял широчайшие интересы путешественников и конкретную направленность собственных исследований. Продолжатель дела Ландберга, Сарджент изучал современную культуру Хадрамаута, но не заочно, а непосредственно на месте. Он прекрасно знал средневековую историографию и живой фольклор, его занимало традиционное зодчество и звездный календарь, системы орошения и ритуальная охота и многое другое. Музей археологии и этнографии при Кембриджском университете обязан Сардженту своей хадрамаутской коллекцией.

За Сарджентом последовал социолог Абдаллах Буджра, изучавший в 1962–1963 годах традиционное общество города Хурейды. Знакомый нам аль-Аттас, младший мансаб Хурейды, сокрушенно качал головой и цокал языком при упоминании о Буджре.

— Он злоупотреблял нашим доверием, — говорил мансаб. — Скор, тороплив на выводы, неточен.