Голубая кровь

Тонкие изящные пальцы, унизанные драгоценными кольцами, судорожно стиснули край дорогого шелкового шарфа. Да как она посмела, эта нахальная девчонка — прибрала к рукам Кейрета, разрушила проклятие, а теперь еще и умудрилась вернуться в мир живых! С ее смертью оставалась еще крошечная надежда хоть как-то исправить положение, довести начатое дело до конца — пусть и без помощи Толлена, — но теперь… Скомканный шарф с надорванным краем полетел в сторону, а хрупкие пальчики сомкнулись на рукояти извлеченного из складок платья небольшого, но даже на вид очень острого кинжала. И так едва различимая фигура отступила еще дальше в тень. Что ж, война уже проиграна, и этого не исправишь. Но вот добавить к меду победы терпкую горечь потери ей еще вполне по силам…

Глава 22

— И все-таки как хорошо, что твоя Стрела не умеет разговаривать ни с кем, кроме анимагов, а Дерек не догадался попросить кого-нибудь из них вызвать тебя! — серебристые колокольчики задорного смеха Кайле в предрассветной тишине разносились далеко вокруг. Мы сидели на так полюбившейся всем веранде «Закатного луча», и оказалось, что рассветы здесь ничуть не менее прекрасны. Едва пробивающиеся золотистые лучи сначала робко, затем все смелее и смелее разгоняли утренние сумерки, и серая хмарь лениво уползала, прячась от солнца по темным углам. Но, пожалуй, улыбки на радостных лицах друзей сияли даже ярче просыпающегося светила.

Сразу после моего такого неожиданного возвращения в мир живых, мы с Кейретом помчались к его сестре, где, по всем предположениям, должен был быть и Рьен. Так и случилось — мрачные, словно предгрозовые тучи, они сидели по разным углам уютной комнаты Кайле и даже не смотрели друг на друга. Но на открывшуюся, что называется, «с ноги» входную дверь они взглянули на удивление единодушно, и на лицах обоих расплылось совершенно одинаковое выражение недоумения, неверия и наконец абсолютно сумасшедшего счастья. Не буду говорить о едва не треснувших в медвежьих объятиях хрупкого эльфа моих бедных ребрах, и о моей насквозь промоченной слезами Кайле рубашке, и очень надеюсь, что на припухшие от поцелуев Кейрета губы они не обратили внимания…

И вот теперь мы наслаждались каждой минутой вновь обретенной жизни на веранде лучшего из всех известных мне трактиров, и болтали обо всем на свете. Как только прошел первый шок, Рьен тут же связался со Стрелой и велел ей найти кого-нибудь из анимагов, чтобы можно было с чистой совестью успокоить Дерека. Надо было видеть лицо эльфа, который не любил и, вообще, не очень-то умел врать, особенно близким людям, когда Стрела нашла учителя Рьена:

— Скажите Дереку, что с Летой все в порядке… О, нет, ничего не случилось… И вообще, это были два самых скучных месяца в моей жизни…

И я ужасно обрадовалась, узнав, что Дерек невероятно быстро идет на поправку — если бы меня попросили составить шкалу замечательности событий последних суток, эта новость заняла бы твердое второе место — сразу после Айриного «ты не вполне мертва и еще можешь вернуться».

Но, несмотря ни на что, крошечный червячок тревоги мешал мне наконец расслабиться и ни о чем не думать. Он возился и ворочался где-то в груди, оставляя серый налет беспокойства на чистой радости возвращения. И я никак не могла вспомнить, что же меня так тревожит. Смутное ощущение уже почти сформировалось в отчетливую мысль, как вдруг мои тягучие размышления вдребезги разбились раздававшимся с внутреннего двора пронзительным криком хозяина таверны, добродушного полуэльфа Дина. Вскочившие со своих мест вейры настороженно замерли, но крик внезапно оборвался, и в наступившей тишине послышались изумленные возгласы. Спустя несколько мгновений на веранде появился и сам Дин, бледный, с капельками пота на висках. В руке он осторожно держал какую-то странную бесформенную штуковину, у которой была ручка самого обычного кухонного ножа, но вместо лезвия имелся какой-то странный металлический ошметок. Больше всего это походило на то, как если бы сделанным из свежего хлеба ножом с размаху ударили бы по столу.

Как оказалось, Дин приводил в порядок внутренний дворик, когда чуть не случилась трагедия — его старший сын тренировался в метании ножей (наверное, эльфийская любовь ко всякого рода метательно-стреляющему оружию проснулась), и очередная стальная оса с бешеной скоростью неслась к нарисованной на стене мишени, когда во дворик выкатился младший сын Дина. Он был еще совсем кроха, но летящему прямо в голову малыша ножу на это было абсолютно наплевать.

И вот дальше-то и начиналось самое интересное — закричавший от ужаса и собственного бессилия Дин, у которого в роду никогда не было способностей к магии металла, вдруг смог остановить нож в полете, да при этом еще и расплавить его в тонкий бесформенный блин. Правда, ножу до изумительно зеленых огромных глаз ребенка оставалось лететь всего чуть-чуть, но это уже мелочи.