Голубая кровь

Подробный рассказ о том, что же именно я увидела вчера, каждый из моих спутников воспринял по-своему. Рьен слушал меня затаив дыхание, в ставших почти круглыми — вот никогда бы не подумала, что миндалевидные глаза эльфа могут так кардинально менять форму — черных омутах его глаз светился мальчишеский восторг. Кажется, он даже немного завидовал, что не ему выпала такая чудесная возможность — самолично узреть великих предков, да еще и в разгар судьбоносных для всего мира событий. Кайле сосредоточенно слушала и запоминала каждое мое слово, видимо, сравнивая их с древними хрониками своего народа, потому что она изредка задумчиво кивала каким-то своим мыслям, а в конце рассказа мои догадки подтвердила ее тихая фраза, сказанная Кейрету: «С момента появления в Кристальном зале все почти точно совпадает». Вейр же присел на ближайший камень в самом начале повествования, да так там и застыл восковым памятником себе самому, и только напряженный блеск стальных глаз выдавал бурю кипевших в нем эмоций. Казалось, он даже перестал дышать. И он же первым нарушил разлившееся в утреннем воздухе после моего рассказа молчание:

— Ты ее оправдываешь, — равнодушный голос не спрашивал, он утверждал, и это звучало как обвинительный приговор. Да как он смеет!

— Я не оправдываю то, что она с вами сделала, Кейрет, — во мне стремительно нарастала злость, — мне просто ее жаль! Ты даже не представляешь, что ей пришлось пережить!

— А ты представляешь, что пришлось пережить нам? — потемневшие глаза Кейрета выдавали еле сдерживаемую ярость. — Сначала мы потеряли лучших из лучших в навязанной нам войне — и как еще мы могли защитить свою страну, если не «чудовищной» магией крови? Это единственное, что можно было противопоставить полчищам человеческих воинов! Потом сумасшедшая магичка наложила на нас посмертное проклятие, из-за которого каждый год уходит из жизни один из вейров — заметь, в этом году их станет две тысячи двести! И это если не считать нескольких сотен погибших в первую годовщину окончания войны! Ты считаешь, что это сравнимо? Две жизни, унесенные войной, пусть это и разрушило судьбу Айры — и почти три тысячи вейров, вынужденных умереть в мирное время ради того, чтобы жили те, кого они любят? Сколько семей и судеб это уничтожило, ты можешь себе представить?

В эту минуту Кейрет был удивительно похож на Маррета, короля вейров, который с точно такой же яростью смотрел две тысячи лет назад на Айру, как сейчас молодой вейр смотрит на меня. Интересно, это просто случайность или, может, они дальние родственники?

— Я уже сказала, что не оправдываю ее. И мне жаль, что с вашим народом происходят такие ужасные вещи! Но я ее понимаю. Кейрет, я была с ней тогда, я знаю, что она чувствовала. И не уверена, что будь я на ее месте, поступила бы по-другому.

Кайле в ужасе распахнула глаза, моя рука сама собой потянулась к подвешенному на пояс кинжалу, а ноги непроизвольно сделали шаг назад. Краем глаза я заметила, что Рьен начал боевую трансформацию — и все из-за того, настолько угрожающе выглядел сейчас вейр: водовороты жидкого серебра бурлили в яростно суженных глазах, странная бледность разлилась по смуглой коже, багровый узор татуировки на правой щеке стал еще ярче, чем обычно, он застыл в напряженно-угрожающей позе… Неожиданно Кейрет отступил назад, окинул взглядом прижавшуюся спиной к валуну испуганную меня, готового к бою эльфа и осуждающе поджавшую губы Кайле и виновато произнес:

— Прости, Лета. Просто это слишком болезненная для меня тема. Я бы никогда…

Что «никогда», он так и не сказал, а лишь тряхнул головой и после секундной заминки предложил собираться в дорогу.

И вот наконец, спустя два долгих часа блужданий по каменным завалам, со сбитыми, гудящими от усталости ногами, мы оказались на ровной просторной площадке, явно вырубленной здесь в каменном теле горы много сотен, а то и тысяч лет назад. Прямо перед нами высились Велларийские горы. Нет, не так — это были Горы с большой буквы Г! Подпиравшие небо скалы вызывали трепетный восторг и заставляли чувствовать себя песчинкой, крошечной ракушкой на берегу океана. Среди них не было тех пологих, поросших зеленью гор, на которые так любят взбираться в поисках активного отдыха некоторые горожане. Почти все скалы, до которых только дотягивался взор, были отвесными, а кое-где даже наклоненными в сторону Равнины, и мне теперь стало совершенно ясно, что преодолеть их без проводника просто невозможно.

Площадка, на которой мы стояли, являлась этакой «прихожей» для небольшой удивительно уютной пещеры. Мягкое бледно-зеленое мерцание стен создавало приглушенный свет — это фосфоресцировал какой-то пушистый мох, покрывавший изнутри всю пещеру до самого потолка. Только в дальней стене виднелся очищенный от моха округлый участок, из которого вместе с зеленым ковром как будто вынули несколько камней. Внутри не было ничего, что могло бы навести на мысль о ее предназначении — а в том, что оно было, сомневаться не приходилось, потому что просто так вырубать пещеру в скале вряд ли стал бы даже свихнувшийся каменщик.