Голубая кровь

Я даже моргнул несколько раз, пытаясь удостовериться в том, что я вижу то, что вижу. Но бирюза внутренней поверхности тысяч лепестков никуда не делась. Мало того, в самой сердцевине каждого цветка — там, где ему и положено быть, — покоился аккуратный кристалл, напоминавший прозрачностью и цветом голубой горный хрусталь. С другой стороны, ничего удивительного — эти кристаллы всегда были темно-красные, словно высочайшего качества рубины, — но что если их цвет просто-напросто зависит от цвета напоившей их крови?

Зрелище было фееричное — прямо перед нами расстилалось бесконечное живое море голубых цветов, большинство из которых уже полностью распустилось. Краем глаза я заметил, как вздрогнула, словно от холода, стоявшая рядом Леа, и в который раз подивился ее выдержке и самообладанию. Много лет назад, когда на месте ее сына стоял горячо любимый муж и мой сводный брат Коррел — даже тогда она смогла удержаться от проявления эмоций, как и положено настоящей королеве. А то, что потом она не одну ночь прорыдала на моих руках — это не в счет. Вот и сейчас она снова блестяще держит себя в руках — едва не потеряла сына из-за этой его идиотской страсти к девчонке, но ее чувства видны только самым близким людям по едва заметным движениям глаз и губ…

Тем временем сотни закутанных в черное фигур одновременно пришли в движение и торопливыми, но идеально выверенными движениями начали собирать голубые кристаллы. Бережно протянутые руки осторожно собирали искрящиеся синевой кристаллы, а опустевший цветок тут же съеживался, опадал и рассыпался мелкой пылью, чтобы спустя год снова появиться на том же месте. Ни один из этих кристаллов не должен пропасть, разбиться или просто потеряться — иначе мы получим очередного вейр'инка. Ведь цветов, а значит, и кристаллов, вырастало каждый год ровно столько, сколько вейров в этот день жило в Вейране… Но этого не случалось уже много сотен лет, и вряд ли нечто подобное произойдет сегодня.

Я перевел взгляд на застывшего в шаге от девчонки Кейрета. На парня больно было смотреть — такая мука была написана на его лице. На миг мне стало его жаль — мне ли не знать, как тяжела боль неразделенной любви и горечь потери… Единственная женщина, которую я любил, стояла сейчас рядом со мной, но быть вместе мы не могли — она была вдовой моего брата и моей королевой… Парень переживет свою потерю, он справится — и к тому же, если сбудется пророчество и проклятие действительно будет снято, перед ним откроется столько новых перспектив, на его плечи ляжет столько забот… Конечно, он никогда не забудет эту маленькую целительницу, но со временем боль приглушится, отойдет на задний план. Если Лета не зря пожертвовала своей жизнью и чертова Айра наконец успокоится в своем аду, то вейры наконец смогут выйти за пределы Велларийских гор, наладить торговлю и с Алерией, и с Тайлессой. Посольства, договоры, приемы — и всем этим должен будет заняться король. Леа несколько дней назад посвятила меня во все подробности их с Кейретом плана по спасению его жизни и загадала, что если все пройдет как надо, она отречется от трона в пользу сына. Что ж, кажется, скоро Вейрана обретет своего короля…

* * *

Ярко-голубое поле стремительно сокращалось — собиратели кристаллов хорошо знали свое дело, а я не мог оторвать глаз от стремительно тающей фигурки Леты. Из нее постепенно уходила жизнь, забираемая этим проклятым Цветком, контуры ее тела становились все тоньше и прозрачней… Краем глаза я заметил сбоку какое-то движение, а раздавшийся следом грохот бегущей воды уверил меня в том, что это открылся водопад. Все шло так, как должно было идти в любой из Дней Цветения — за исключением того, что отдавать свою кровь должен был я, а не Лета. Цепочка черных фигур потянулась к водопаду с кувшинами в руках — кристаллы принимали только эту воду, и никакую другую. Я отрешенно наблюдал за тем, как Лиэт вдруг отделился от стоящих неподалеку моей матери и сестры и направился навстречу одной из безликих фигур, протягивающей ему горсть голубых кристаллов — для королевской семьи…

Казалось, это все происходит не со мной. Несколько часов назад, уходя от спящей тяжелым сном Леты, я и представить себе не мог, что этот день закончится вот так. Но, видимо, Судьбе было наплевать на мои планы — у нее имелись свои…

Я видел, как Кайле отошла к водопаду, чтобы набрать ледяной хрустальной воды в серебряный кувшин, как наконец улыбнулась мать — и понял, что почти не вижу Лету. Она стала прозрачной, словно дымок над костром из сухих, хорошо горящих дров — если не знать, куда смотреть, ни за что не найдешь… На ее лице была спокойная умиротворенная улыбка, и я понял, что ужасная боль уже ее не мучает. Вокруг почти исчезнувшего запястья продолжали едва заметно подрагивать свернутые плотным коконом совершенно голубые лепестки. И тут она открыла глаза.

Полный нежности взгляд был устремлен прямо на меня, губы чуть дрогнули и с усилием выдавили одно-единственное слово. Перед тем, как окончательно исчезнуть, она сказала мне: «Прости»…