Голубая кровь

   - Плохо пыталась, - сухо заметил Шетт, - а насчет всего остального... Ты не представляешь, скольких трудов мне стоило отрезать тебя от Вейраны. Когда твоя мать перешла Велларийские горы, ты должна была стать вейр'инком уже в ее чреве - и бедную Ниту в этом случае можно было бы только пожалеть. Но мне удалось отречься от тебя, оградить от нашей магии - и только поэтому ты до сих пор жива. Хотя повторить такое когда-нибудь мне бы не хотелось, все-таки это меня чуть не убило - но речь не об этом. Лета, когда ты оказалась в Вейране и узнала о том, кто ты есть, больше ничего не удерживало твой дар. Поверь, ты можешь управлять камнем не хуже любого другого вейра. А то, что Кейрет об этом не знает - так это даже лучше, у тебя останется еще один козырь.

   Шетт поманил меня к себе, и я послушно приблизилась. Прохладные пальцы стиснули мою руку и прижали ладонями к камню:

   - Помнишь, как ты чувствовала металл? Так вот с камнем все обстоит точно так же. Просто сосредоточься, представь себе место, куда ты хочешь попасть...

   Ему легко говорить, а для меня стена по-прежнему оставалась всего лишь холодным, твердым камнем. Как, скажите, можно что-то почувствовать в этой огромной глыбе горной породы? И когда я уже было совсем отчаялась, под моими ладонями что-то дрогнуло. Ощутимо нагревшийся камень шевельнулся снова, грубые выступы стали сглаживаться, ямки выравниваться, а вся стена подернулась сероватой дымкой.

   - Молодец, - тихо шепнул Шетт, - а теперь вспомни Кристальный зал, и скала сама проложит тебе дорогу.

   В голове сами собой всплыли картины недавнего прошлого: вот мы с королевой идем к мраморному постаменту, на котором возвышается величественный каменный цветок. Вот друзья столпились вокруг Камня Айры, споря о том, что за силовые потоки уходят от него вглубь скалы. Вот Кейрет отводит мою руку от цветка, не давая заглянуть внутрь, дотронуться...

   - Достаточно, - низкий голос пробился ко мне сквозь туман воспоминаний, и я тряхнула головой, возвращаясь к реальности. Прямо передо мной открывался овальный, высотой в человеческий рост, слабо освещенный тоннель длиною в несколько десятков шагов. Гладкие стены испускали тусклый зеленоватый свет, живо напомнивший мне о дороге через Велларийские горы. Туннель слепо заканчивался такой же гладкой вертикальной стеной.

   Я уже собиралась шагнуть вперед, но голос Теа-Шетта остановил меня:

   - Лета, один совет. Когда дойдешь до конца тоннеля, вспомни, что камень может делать все, что ты ему прикажешь. Абсолютно все.

   Я кивнула, гадая, что именно он хотел этим сказать, и уже собиралась его переспросить, но высокая, атлетично сложенная фигура уже исчезла, оставив на прощание лишь тихое "Удачи...". Последний раз оглянувшись на почти скрывшееся за горизонтом солнце, я решительно ступила на каменный пол новоявленного тоннеля.

   * * *

   Двумя этажами выше, в комнате принцессы, под ворохом сваленных на кровать одеял слабо шевельнулся спящий эльф. Тонкие пальцы с силой комкали воздушную ткань простыней, роскошные платиновые волосы взмокли от пота, правильные черты лица исказились болезненной гримасой. Эльфы вообще плохо переносят снотворное, но этой ночью у Кайле просто не было другого выбора.

   Далеко отсюда, в больничном корпусе, слабо замигала Сфера Жизни, и спустя минуту в палату ворвался взволнованный доктор. Светловолосый паренек сейчас был лишь бледной тенью себя самого - исхудавший, с посеревшей кожей, на которой теперь особенно заметны стали обычно невидимые веснушки, он все это время яростно боролся за свою жизнь. И побеждал. Но повидавшего многое магистра Ортеса беспокоило совсем другое - его пациенту сейчас ничего не угрожало, а значит, что-то случилось с одним из двух его друзей. Покачав головой, он провел руками над успокаивающейся Сферой и отошел к окну. Меора давно уже спала, и магистр прекрасно знал, что ничем не может помочь Рьену и Лете, но смутное беспокойство не отпускало. И самый уважаемый врач Алерии, тяжело опустившись на свободную кровать рядом, тихо зашептал слова давно забытой молитвы.

   * * *

   Кристальный зал был точно таким же, что и всегда. За многие годы я привык к его сияющим стенам, к спокойной умиротворенной тишине - и к тяжелому траурному молчанию в тот единственный день в году, когда двери его открывались для всех вейров. Не единожды я проходил по этой дороге, ведущей к постаменту с Камнем Айры, но никогда еще так четко не осознавал всю тяжесть происходящего. Даже в тот страшный год, когда отец принял метку. Сегодня настал мой черед - у Цветка должен быть Дождь.

   По огромному полю бутонов гуляли волны, поднимаемые несуществующим ветром. Цветы выросли, из зеленых превратились в черно-красные и теперь тихонько покачивались, едва ли не облизываясь в предвкушении. Сотни закутанных в черное фигур молча стояли рядом с краем поля и ждали. Ждали только меня.