Голубая кровь (СИ)

После тёмных улиц яркое освещение напугало Фауста и он, резко остановившись, встал на дыбы. На этой площади находилось человек десять вооружённых людей с факелами. Внезапно появившийся чёрный конь сразу же привлёк внимание этих людей.

— Это Лэс-Тера! — закричал один из них, увидев всадницу, одетую в чёрное.

Через секунду, опомнившись от неожиданности, патрульные кинулись к Нейман.

«Час от часу не легче», — подумала Нейман, направляя коня в один из переулков, в надежде уйти от новой погони.

Но этот район Аулента оказался незнакомым для терианки, и потому, спасаясь от горожан, она гнала своего коня, куда глаза смотрели. Фауст был быстр и вынослив, однако лабиринт незнакомых улиц и переулков, где жили небогатые люди, заставлял Нейман часто поворачивать назад, а пешие преследователи бежали за ней уверенно, зная здесь каждый угол и перекрёсток.

Бежавших людей догнали три всадника.

— Вы не видели всадницу на чёрном коне? — спросил одни из одетых в пурпурные плащи мужчин.

— Видели, — ответили люди с факелами. — Это Лэс-Тера! Она не умерла!

— Нет, скорее это Одинокий Убийца! — возразил всадник.

— Лэс-Тера это или Одинокий Убийца — нам без разницы. Её нужно поймать!

Фауст мчался по улицам, громко стуча копытами, а позади почти не отставала погоня. В этом районе Аулента не было тротуаров и дорог, а были просто вымощенные булыжником узкие улицы, зажатые между домами и заборами, где не оставалось надежды даже спрятаться. Нейман ни разу в своей жизни не заблудилась в лесу, но сейчас она пришла в панику, не видя выхода из лабиринта города. Её преследователи уверенно шли за ней по пятам. Они знали, что чужой человек не сможет сам выбраться отсюда, где каждый перекрёсток был похож на другой, и дома ничем практически не отличались друг от друга. Голоса людей становились всё слышней, и Нейман предприняла последнюю попытку спастись от аулентцев, гнавшихся за ней.

Спрыгнув на одном из перекрёстков с Фауста, Нейман приказала:

— Домой!

Конь послушно побежал влево, а Нейман спряталась за углом справа, плотно прижавшись к стене дома, где была густая тень. Не успел затихнуть топот Фауста, как появились преследователи и, не задумываясь, устремились, словно свора собак, за лошадью, не предполагая, что всадницы на ней уже нет. Оставшись без наездницы, уставший Фауст помчался быстрее, и Нейман была уверена, что у коня много шансов уйти от конной и пешей погони. Когда опасность миновала, Нейман, стараясь держаться в тени, быстро побежала прочь, временами останавливаясь, когда слышались голоса людей. Она рассчитывала покинуть город до того, как преследователи поймут, что гонятся за одним конём. Главное выиграть время и больше не попадаться никому на глаза.

Чувство самосохранения гнало Нейман всё дальше, но она не была уверена, что движется в правильном направлении. И вдруг, совсем рядом с ней, появились те самые вооружённые люди, от которых она рассчитывала убежать. Они выглядели разъярёнными, и Нейман поняла, что всё время ходила кругами, а тем временем её хитрость открылась.

Нейман оказалась загнанной в угол и, чтобы продолжить бегство, ей необходимо было пересечь небольшое пространство, освещённое фонарями. Затаив дыхание, терианка перебежала это расстояние, но один из мужчин её заметил. Вся свора преследователей, снова взяв след, пустилась вдогонку. На этот раз двое из них спешились и продолжили погоню пешком, чтобы топот коней не мешал облаве, а третий всадник остался с лошадьми.

Доведённая до отчаяния и окончательно заблудившаяся, Нейман бежала из последних сил, но аулентцы разделились и теперь шли в обход по другим переулкам, чтобы окружить и поймать ту, которую считали Лэс-Терой. Нейман поняла их стратегию и, замирая от ужаса, осторожно двигалась вперёд, решив не сдаваться до конца. Только сейчас она поняла, что далеко не всесильна. Её поражало то, что уверенность и спокойствие покинули её так скоро. Да, она сильно изменилась. Нейман это знала. Раньше подобный случай вызвал бы у неё азарт, она бы кинула вызов любому противнику, ибо никогда не сомневалась в себе, теперь же всё иначе. Нейман уже жалела, что сунулась в Аулент, но изменить что-либо было поздно, и теперь ей оставалось только любой ценой выбраться из города, пока её ещё не поймали. Иначе, если её не убьют на месте, потом невозможно будет доказать, что она не Лэс-Тера.

Эсфирь, сбежав от Логвина и в душе потешаясь над доверчивостью бедняги, направилась к своей крёстной, зная, что Леония её ждёт. Эсфирь брела медленно, торопиться ей было некуда. От вина у неё кружилась голова, и слегка заплетались ноги. Раньше Эсфирь никогда не болела, но сейчас чувствовала озноб, дрожь, перед глазами всё качалось и плыло, а в кровь, казалось, вливалась раскалённая лава. Терианке было очень плохо, и она боялась умереть раньше, чем дойдёт до дома Леонии. Медленно бредя по улицам и пошатываясь, Эсфирь преодолела половину пути. Она клялась себе, что в следующий раз лучше убьёт лишнего Вампира вопреки своим правилам, чем ещё раз напьётся, и будет страдать от последствий столь опасного для териан занятия.