Голубая лента

Он открыл дверь, и они вышли на палубу. Там, если не считать нескольких групп пассажиров, было пусто, и все-таки оркестр, окутанный легкой дымкой, продолжал играть. Где-то вверху с шипеньем и пронзительным, раздирающим уши свистом беспрерывно била струя пара. Почти невозможно было разобрать хоть слово.

Уоррен обнял худенькие плечи Вайолет и серьезно поглядел ей в глаза.

— Послушай, Вайолет, — взволнованно сказал он. — Вы должны вести себя благоразумно, слышишь? Там, при всех, я не мог сказать всего. Передай матери, что в течение часа «Космос» пойдет ко дну!

Вайолет слегка отшатнулась, побледнела и, открыв рот, глядела на него.

— Что? Ты это всерьез? — спросила она, совершенно ошеломленная.

— Да. Я знаю это, точно знаю. Скорее садитесь в шлюпки!

Но Вайолет медлила. Опустив глаза, она потянула его в сторонку и распахнула полы пальто: пусть видит, что она носит его фиалки.

— Не забудь того, что ты мне сказал, Уоррен, — проговорила она. — Ты обещал мне в Нью-Йорке дать ответ. Помнишь?

— Конечно, помню и сдержу свое слово, Вайолет, — счастливым голосом ответил Уоррен. «Почему бы мне уже сейчас не сказать ей, — подумал он, — что скоро вызову ее телеграммой?..» Однако он так ничего и не сказал.

Вайолет оглянулась, не смотрит ли кто, потом медленно обвила его шею руками. Она тесно прижалась к нему и мягкими, теплыми губами прильнула к его губам.

— До свидания, Уоррен! — шепнула она.

— До свидания, Вайолет! Торопитесь! Я приду на шлюпочную палубу.

Вайолет умчалась.

— Не забудь того, что я тебе сказал! — крикнул он ей вслед. — Возьмите с собой несколько одеял. Торопитесь! Я полагаюсь на тебя!

Вскоре он опять увидел миссис Холл с дочерьми. Они уже поднимались по трапу на шлюпочную палубу. Мать, видимо, все еще протестовала, но дочери ее не отпускали и все время поторапливали. Он пошел за ними, но в толчее, царившей на верхней палубе, быстро потерял их из виду и разглядел только в ту минуту, когда они уже садились в шлюпку: он узнал их по пальто цвета верблюжьей шерсти.

— Шлюпка шесть готова! Спускать на воду! — крикнул Терхузен в мегафон, и шлюпка шесть пошла вниз.

В шлюпке семь было уже полно женщин и детей. Их силуэты смутно угадывались в темноте, виднелись лишь бледные, испуганные лица, обращенные к свету. В этой шлюпке еще оставалось место для семейства Холл, и Халлер торопил скорее садиться.

— Шлюпка семь готова! Спускать на воду!!

Шлюпка семь медленно поплыла вниз. Уоррен увидел узкое личико Вайолет, устремленное вверх. Он даже различил на нем улыбку.

— До свидания в Нью-Йорке! — крикнул он сверху.

— До свидания в Нью-Йорке! — звонким голосом откликнулась Вайолет.

Шлюпка исчезла в тумане. И тут до Уоррена снова донесся ее чистый голосок:

— До свидания, Уоррен! До свидания, мой мальчик! — Это прозвучало уже совсем издалека.

9

Штааль радировал: «Наши котельные затоплены. Продержимся недолго!»

«Сити оф Лондон» немедленно ответил, что идет с максимальной скоростью и часа через три будет на месте.

«Аравия» сама встретила ледовое поле и пытается его обойти. Зато «Кельн» радировал, что мчится со скоростью восемнадцать узлов и делает все, что в его силах.

— Пора, Ева! — сказал Вайт, терзаемый тревогой. Он понимал, что пароходу долго не продержаться.

Ева тотчас встала, повязала платок вокруг шеи и взяла сумку.

— Пошли, Марта, — сказала она и решительно двинулась вперед по трапам и палубам. Храбро ступила она и на окутанный паром трап, который вел на шлюпочную палубу. Ее лицо было спокойно, всякий раз, глядя на Вайта, она улыбалась. Он вновь подивился ее выдержке и воле. Но на середине трапа она вдруг заткнула уши, не выдержав пронзительного свиста непрерывно бьющей струи пара, и, выйдя на шлюпочную палубу, замедлила шаг: сильно задрожали колени. Теперь Ева уже не улыбалась, она побледнела. Что-то грозное, страшное нависло над этой палубой. Вся она, окутанная паром, сквозь который тускло светились фонари и прожекторы, казалась видением кошмарного сна. С шипением вырываясь из вентилей, пар густыми клубками обволакивал три мощные дымовые трубы: они то исчезали, то при порыве ветра снова открывались взору. Потоки воды, извергаемой насосами в океан, шумели, как далекий водопад.

Матросы суетились вокруг шлюпок, женщины, дети и мужчины в страхе сбились в кучу и терпеливо ждали. Женщины всхлипывали, дети плакали. И, возвышаясь над всеми, — мощный торс Терхузена, отдающего приказы в мегафон. Гудел металлический голос Халлера. Неистово выкрикивал слова команды Анмек. Временами глухо слышался бешеный собачий лай; это лаяли собаки, запертые в клетках.

Ева почувствовала, что ее нервы сдали. Всей ее выдержки только и хватило на то, чтобы сделать замечание Марте, дрожавшей от страха. Силы окончательно изменили ей, когда она обняла Вайта: сейчас это было тело без мускулов, без веса, она больше не слышала того, что он ей говорил.

Позже она вспоминала, что в ту минуту была близка к обмороку и что спас ее от этого позора Терхузен: он вдруг вплотную подошел к ней, крепко пожал руку и что-то сказал.