Голубая луна

У него дернулись губы. Судя по тому, что я заметила за Манденауэром до сих пор, он почти хихикал.

— Мне нравится держать свой разум открытым.

— Открытым чему?

— Любым существующим возможностям. Никогда не знаешь, когда что-то, вроде бы не относящееся к делу, в действительности оказывается весьма актуальным.

Тут я была с ним согласна. Качественное полицейское расследование включало в себя рассмотрение дела во всех возможных ракурсах и ни одну мелочь не оставляло без внимания. Поэтому я и не стала снимать вопрос с тотемом.

— Если вы проведете меня по месту происшествия, покажете, куда побежал волк, и где вы его потеряли, я буду чрезвычайно признателен.

Я показала на следы торможения внедорожника мисс Ларсон:

— Их длина указывает на то, что она ехала не очень быстро, но среагировать не успела. Я однажды сбила оленя, и это было так, словно животное выросло из-под земли. Только что дорога была пуста, и вдруг в следующее мгновение у меня оленина на решетке радиатора.

— Очаровательно, — пробормотал Манденауэр.

Очаровательно. Да, я такая.

Я указала на лес:

— Кровавый след вел туда.

Я сошла с дороги, и старик последовал за мной. Пока мы осматривали улики, мимо нас не проехала ни одна машина. Обычное дело. Час пик на сто девяносто девятом шоссе приходится на вечер пятницы и вторую половину воскресенья. Тогда машины будут стоять бампер к бамперу отсюда до Стивенс-Пойнт. В остальное время две машины в час — уже считай пробка. Я осторожно спустилась по небольшой насыпи и попала с яркого солнечного света в прохладную лесную тень. В этом лесу были места такие темные и сырые, что солнце никогда не проникало туда. Мне они не нравились, я их избегала как могла, но они там были.

Я шла в сторону коттеджа Кадотта. След давно исчез, покрытый грязью или листвой, стертый дождем, возможно, затоптанный другим животным. Если бы я сама не следовала в лунном свете за блестящими черными пятнами, сегодня я бы с трудом поверила, что они вообще существовали.

— Вы уверены, что это тот самый путь? — Манденауэр продолжал идти, даже не запыхавшись. Он был в чертовски хорошей форме для старика.

— Я неплохо ориентируюсь на местности.

Если честно, при дневном свете мне не нужны были умение ориентироваться или даже следы крови, потому что прямо к домику Кадотта вела тропинка. В темноте, даже если луна светила ярко, лес казался заросшим и непроходимым.

Но если бы я мыслила четко — тогда и сейчас — то догадалась бы, что Кадотту надо было как-то попасть в этот дом. Подъехать на машине он не мог, так как дороги там нет. Ему пришлось где-то припарковаться и войти в лес.

Так же как и в мой предыдущий визит, деревья расступились, открывая полянку, и вот он, домик.

Ого.

Манденауэр затаил дух и остановился. По крайней мере, не мне одной показалось, что коттедж Кадотта словно сошел со страниц сказок.

Сказок братьев Гримм, конечно же. Северные леса чересчур жутковаты и темны, чтобы упоминаться в сказках с феями с серебряными крылышками и танцующими мышками. Они больше годились для историй с волками, поедающими маленьких девочек, и ведьмами-людоедками.

— Здесь я его потеряла.

Я пересекла полянку и прошла несколько футов дальше по тропинке. Манденауэр последовал за мной. Он нагнулся и стал рассматривать что-то под ногами. Взял щепотку, понюхал ее и растер землю между пальцами. Затем втянул носом воздух.

Я пожала плечами. Чем бы дитя ни тешилось.

— Мне нужно поговорить с владельцем домика.

Манденауэр кивнул, отпустил меня королевским взмахом руки и прошел немного дальше в глубину леса.

Я вернулась на поляну и поднялась по ступеням к входной двери. Казалось, что дома никого нет, хотя с чего я это взяла, учитывая, что нигде нет и никогда не было машины. Я постучала. Никто не отозвался, доказывая мое предположение.

Я приложила руку козырьком ко лбу и прижалась носом к окошку в двери. Оттуда на меня уставился рычащий волк.

— Черт!

Я отскочила назад, сердце бешено колотилось, воздух поступал в легкие короткими вдохами, ладонь опустилась на рукоятку пистолета. Я ожидала, что в любую секунду зверь вылетит, пробив стекло, и вцепится мне в горло. Но ничего не произошло.

Я подкралась назад к окну и глянула внутрь. Волк по-прежнему был там.

Но животное не собиралось нападать на меня в любом обозримом будущем, так как было очень, очень мертвым.

Или, по крайней мере, лучше ему быть мертвым, раз уж оно висело на стене напротив двери.

Не знаю, почему меня так обеспокоил волк. У меня самой на стене висели оленьи рога.

Зачем отстреливать оленей, если вы не собираетесь показывать свою добычу? Есть вы их уж точно не сможете. На вкус они как зловонные башмаки, сваренные в протухших помоях.

Но в моем доме оленьи рога использовались как вешалка для медалей за первое место по стрельбе и время от времени как сушилка для нижнего белья. От волчьей головы не было бы никакого проку.

Я задумалась, зачем она Кадотту?

Я подошла к краю крыльца.

— Вы готовы идти? — окликнула я.

В ответ мне послышался отдаленный волчий вой.