Голубая Луна - Возвращение (ЛП)

- Я спас тебя от виселицы, чтобы ты стал моим человеком, - категорично заявил Перегрин. - Ты проклял свою душу задолго до встречи со мной. Ты принадлежишь мне. Я знаю твоё прошлое, твои тайны, и твоя жизнь в моих руках. Никогда не забывай об этом. Ты будешь делать то, что я тебе скажу, предавать тех, кого я тебе скажу, и убивать тех, кого я тебе скажу. И не забывай, что тебе очень хорошо заплатили за твои тайные услуги.

- Конечно, - сказал Воин в Маске. - Может быть, я наконец-то смогу потратить часть этих денег, раз уж я снова дома.

- Ты пошёл на это добровольно!

- Да, это так. Тогда я гораздо больше боялся смерти. Сколько ещё мне придётся носить эту маску? Как скоро я смогу сбросить её, оставить позади Воина в Маске и снова стать самим собой?

- Ты мой до тех пор, пока ты мне нужен. Я не для того дергал за все эти ниточки, чтобы пристроить тебя к Принцессе Екатерине в качестве её телохранителя, только для того, чтобы ты вернулся домой. Ты ещё можешь быть мне полезен.

- Конечно, - ответил Воин в Маске. - Ваши приказы, Первый Министр?

- Ты должен любой ценой сохранить жизнь и здоровье Принцессы. По крайней мере, до свадьбы. Церемония бракосочетания нужна нам только для того, чтобы подписать мирный договор. Сама Екатерина может оказаться помехой.

- У Принцессы есть враги здесь, в Замке?

- Конечно. И из Леса, и из Редхарта. Держи глаза открытыми. Никому не верь.

- Я не знаю, как это делается, - ответил Воин.

Первый Министр резко посмотрел на него и отвернулся, его лицо исчезло из зеркала. На его месте почти сразу же появилось второе, другое лицо, второго хозяина шпиона. Король Вильгельм Редхартский мрачно смотрел на него из зеркала, резко кивнув в сторону открытого лица Воина в Маске. И, как и Первый Министр до него, Король Вильгельм не выказал никакого удивления увиденным.

- Я буду краток, - сказал Король. - Мой колдун Ван Флит не знает, как долго он сможет поддерживать этот канал связи. Вы установили контакт с Первым Министром?

- Да, - ответил Воин. - Он попрежнему считает меня своим человеком. Он не подозревает, что я служу вам, мой Король, и что он знает только те секреты, которые вы хотите, чтобы он знал. Ему следовало бы понять: прожив в стране достаточно долго, вы научитесь её любить. А вы были очень щедрым хозяином, Сир.

- У меня есть и другие агенты в Лесном Замке, - сказал Король Вильгельм. - Некоторые из них гораздо ближе, чем вы думаете. Я поговорил с некоторыми из них, чтобы они сообщили вам о себе. Они будут обозначать себя фразой “Красное мясо - хорошее мясо”.

- Хоть раз мне хотелось бы услышать кодовую фразу, которая действительно может встретиться в реальном разговоре, - сказал Воин. - Разве вы не хотите спросить, благополучно ли ваша дочь добралась до Замка?

- Ты бы сказал, если бы были какие-то реальные проблемы, - ответил Король. И его лицо исчезло из зеркала.

Воин в Маске некоторое время стоял, изучая собственное лицо, а затем медленно улыбнулся. - Я вернулся сюда не для того, чтобы служить тебе, Уильям. Или Перегрину де Вудвилю. Я здесь только для того, чтобы разобраться с собственными незаконченными делами. Он снова надел белую как мел маску и затянул кожаные ремешки, а затем снова посмотрел на себя. - Чей я человек? Я сам себе хозяин, сейчас и всегда.

*

Призрак Сэра Джаспера отправился бродить по широким каменным коридорам Лесного Замка. Кэтрин и Гертруда были заняты подготовкой к появлению на приветственном банкете. Никто не говорил ему об этом, но он уже знал.

Он мог бы пойти с ними, если бы захотел, но такие вещи его больше не занимали.

Он не ел и не пил, хотя, казалось, помнил, что это такое. Он не чувствовал ни дыма от горящих факелов, мимо которых проходил, ни холода камней под ногами. Он чувствовал себя более материальным, более реальным, чем когда-либо в течение долгого времени, но его физическое присутствие обычно проявлялось и исчезало в зависимости от того, насколько он был сосредоточен. И насколько ему было не всё равно.

Он был памятью о человеке, а не самим человеком, и забывать об этом было опасно.

Проходя по коридорам, он спускался и поднимался, с интересом изучая всё вокруг. Что-то радовало его, что-то тревожило; то и дело какая-нибудь мелочь, казалось, будоражила давно похороненные воспоминания… Но всё это не имело никакого реального значения. Так он перемещался по коридорам и апартаментам, по пустым каменным галереям, с неопределённым интересом рассматривая портреты на стенах. В тех редких случаях, когда ему казалось, что он вот-вот столкнётся с реальными людьми, он становился невидимым, чтобы не разговаривать с ними. Отчасти потому, что был занят своими делами, но в основном потому, что стеснялся. Он так давно не общался с людьми… Он не знал, что им сказать. И тут он резко остановился перед одним старым портретом, висевшим в алькове. Очень старый, выцветший, с потрескавшейся краской, но лицо было попрежнему чётким и ясным. Сэр Джаспер долго смотрел на него.