Голубая мечта<br />(Юмористическая повесть в эпизодах)

— Товарищи, сегодня на первой паре занятий перед вами должен был выступать кандидат экономических наук Кораблев-Гофман, но, к сожалению, по неизвестным причинам он пока не прибыл, и это время придется занять мне.

Мы поговорим с вами, уважаемые, о принципах подбора и расстановки кадров в низовом звене, то есть в вопросах, входящих в вашу компетенцию… — Он отпивает из стакана чай, который на каждую новую лекционную пару заботливо ставит официантка из кафе, прокашливается. — Как известно, принцип подбора и расстановка кадров в низовом звене, — повторяет он, — то есть в вопросах, входящих в вашу компетенцию…

Виталий Кузьмич говорит не спеша, обдумывая каждое предложение и делая ради этого между ними продолжительные паузы. Голос его звучит негромко, как бы на одной ноте, и это действует убаюкивающе. Дробанюка, который прошлой ночью плохо спал — возбуждение так и не улеглось, — потихоньку начинает клонить в дрему, но он крепится. А вот сидящий у самой двери пожилой дядька из опоздавших, — тот уже безвольно свесил голову на грудь и все слышнее посапывает. Затем он начинает по-настоящему могуче храпеть. Виталий Кузьмич замечает это, приостанавливая на нем взгляд, но продолжает все так же размеренно читать свою лекцию. И только тогда, когда пожилой дядька усиливает свой храп до такой степени, что заглушает его речь, он болезненно морщится. Кажется, Виталий Кузьмич вот-вот попросит разбудить дядьку, но происходит неожиданное. Вдруг кто-то громко чихает раз, потом другой, и это почему-то вызывает взрыв хохота. Храпевший дядька с испугу подхватывается и направляется к выходу.

— Вы куда? — останавливает его Виталий Кузьмич.

— Ну, это… перерыв же, — моргая, растерянно объясняет тот. — А что — разве еще не?.. — оторопело смотрит он то на слушателей, то на Виталия Кузьмича.

— Да, доучились мы… — неодобрительно качает головой тот, а пожилой дядька под всеобщий хохот пятится на свое место. — Но продолжим, — говорит Виталий Кузьмич, и снова болезненно морщится — на этот раз оттого, что не может вспомнить, на чем его перебили. — Ну, так на чем я остановился? — помогая себе, прищелкивает он пальцами. Затем ищет взглядом, кого бы спросить, потому что добровольно никто не откликнулся. — Подскажи ты, Фролкин, — обращается он к сидящему в первом ряду начальнику участка.

Тот нехотя поднимается, затем, насупив брови, пытается вспомнить.

— Ну, Фролкин? — поторапливает его Виталий Кузьмич. — Не помнишь?

— Так чихнули же!.. — оправдывается тот. — Сбили с толку!

— Да-а, — говорит Виталий Кузьмич и останавливает свой взгляд на Зыбине. — Может, ты подскажешь, Зыбин?

Тот уверенно поднимается и бодро выпаливает:

— Вы говорили о том, что в принципе подбора кадров должны лежать деловые качества.

— Верно, Зыбин, говорил, — соглашается Виталий Кузьмич, — но только в самом начале. Ладно, садись. Так кто же подскажет, на чем я остановился? — Он обводит зал пристальным взглядом, заставляя сидящих втянуть головы.

В это время на ветку, нависшую с приземистой сосны, садится ворона и с любопытством обозревает сидящую внизу аудиторию. Все как по команде задирают вверх головы.

— Вот-вот, — укоризненно подчеркивает Виталий Кузьмич, — ворон считать куда интереснее, оказывается. Или вы подустали, бедные. Тогда сообщу приятную новость. На той неделе два дня отводится на экскурсии.

— Ур-ра! — встречают с восторгом это в зале. — Куда поедем?

— В колхоз и рыбное хозяйство, — с улыбкой сообщает Виталий Кузьмич, довольный тем, что произвел такое впечатление на публику. Он как куратор семинара отвечает за его программу, и ему льстит энтузиазм, с которым восприняли сообщение об экскурсиях. — А теперь — к делу, — снова требует он внимания, успокаивая расшалившийся зал. — Я остановился, кажется, на том, что…

И опять его монотонная речь навевает дрему, а пожилой дядька тут же начинает похрапывать.

С трудом дождавшись конца занятий, Дробанюк бегом бросается к телефону, несмотря на то, что шансов застать Калачушкина практически никаких, поскольку обеденный перерыв. Но, к удивлению, тот оказывается на месте, и Дробанюк с недоумением спрашивает:

— А ты что тут делаешь, Петр Иванович?

— Как — что? — удивляется в свою очередь тот. — Дел по горло.

«Смотри, какой деловой!.. — неодобрительно думает Дробанюк. — Ну, мы тебе обкорнаем крылышки как-нибудь…» А вслух произносит:

— Не-е, так нельзя, дорогой. Работа была, есть и будет, а вот мы сами — еще неизвестно… Щадить себя хоть немного надо… Ну да ладно. Хорошо, что я тебя поймал. Обстоятельства подпирают. Как стало известно… из общения в кругах… Ну, на уровне руководящих товарищей из комбината, если уж начистоту…

Дробанюк тщательно подбирает слова, все больше придавая голосу многозначительности и весомости.

— Словом, по итогам квартала предполагается комиссия… В разрезе готовности объектов по всему титулу… Вот как оно поворачивается, понял?

— Не очень, — чистосердечно признается Калачушкин.