Голубая мечта<br />(Юмористическая повесть в эпизодах)

— Ну, ажур сплели тут? — спрашивает он. И, не дожидаясь ответа, жестом поднимает с места Муляева: — Перервемся, Коля, на полчасика, надо срочно в трест. Одним колесом туда, другим — обратно. Быстренько, быстренько, — торопит он его. А по дороге покровительственно похлопывает по плечу: — Сейчас возьмем того вельветового типа с заправочной голыми ручками и покажем, где раки зимуют. Есть у нас в запасе один всемогущий человек…

Через пятнадцать минут Дробанюк поднимается в лифте на четвертый этаж и нажимает кнопку звонка в одну из квартир. Дверь ему открывает сногсшибательно красивая молодая женщина в модных «бананах».

— К Гаю Валентиновичу? Проходите.

Дробанюк входит в одну из комнат, и ноги у него снова слабеют — на этот раз из робости перед тем великолепием, которое он видит. Мебель резная, стулья с гнутыми ножками — цены, наверное, не сложишь. Стереосистема «Акай». Хрусталь в три яруса. Бутылки с яркими наклейками. Сплошной импорт. Ничего отечественного, кроме стен.

— Гай Валентинович переодевается, — с обворожительной улыбкой сообщает Дробанюку красотка в «бананах». — Курите? — протягивает она сигарету. И усаживается в кресле напротив, закинув нога за ногу — острым носком розовых туфелек целя Дробанюку прямо в сердце. — Сейчас вы поедете в ГАИ. У Гая Валентиновича тоже был сегодня дикий случай на заправке.

Дробанюк мысленно спотыкается на слове «сегодня», — совпадение, что ли?

— Один толстобрюхий тип не давал ему заправиться, бегал вокруг, как кабан, и орал, что он какое-то значительное лицо, хотя это была настоящая харя…

Дробанюк чувствует, как остроносый туфелек впивается ему в сердце все глубже и глубже. Слова, которые произносит красотка в «бананах», начинают расплываться, он вдруг перестает понимать их смысл, а когда в комнату входит лощеный тип с благородной седины ежиком на голове, в вельветовых джинсах, кедах и голубой ковбойке с какой-то английской надписью, будто проваливается куда-то, где его обдает чем-то горячим. С громадным усилием вынырнув оттуда, Дробанюк подхватывается и, оттолкнув расплывшегося в гадкой ухмылке вельветового типа, бросается в прихожую…

— Ну как, Константин Павлович? — встречает его в блекло-белого цвета «Запорожце» Муляев. — Порядок?

— П-порядок, — отвечает Дробанюк, заикаясь, и тот удивленно смотрит на него: с чего вдруг это?..

БОЛЬШОЙ МАЛЕНЬКИЙ ЧЕЛОВЕК

инок! Балычка хошь? — Голос у Дробанюка густо насыщен торжествующими нотками. — Осетринки не желаешь, случаем?

— Хэ! — со скептицизмом реагирует Ида Яновна. Но не потому, что не верит мужу, а потому, что это кратчайший путь «расколоть» его, выведать, что кроется за этими интригующими намеками.

Но Дробанюк, который обычно тут же попадается на приманку, стоит его слегка подразнить, на этот раз не поддается.

— Икорки подать? — игриво продолжает он. — Птичьего молочка поднести, а, Зинок?

И Ида Яновна не выдерживает этого неслыханного интриганства.

— Во-первых, что за дурацкое «Зинок»? — с яростью бросает она. — Во-вторых, я тебе не какая-нибудь Клуша, которой ты можешь строить свои фигли-мигли! — И со злостью швыряет телефонную трубку на рычаг.

Дробанюк с недоумением слушает короткие гудки, осознавая, что, пожалуй, перегнул палку. Он тут же лихорадочно крутит телефонный диск, набирая номер жены.

— Але, Идуня! Ну что, ей-богу?.. Тут, понимаешь, такое дело, а ты… — с осторожным укором произносит он, в глубине души опасаясь, что жена может по обыкновению развить свою бурную реакцию.

Ида Яновна не отзывается, но и трубку не вешает, давая тем самым понять Дробанюку, что у него есть шанс загладить свою вину перед ней. И тот торопливо, но путанно, начинает объяснять, в чем дело.

— Я, конечно, пошутил, а ты поняла не так… А я, кроме шуток, хотел как лучше…

— Балыком не шутят! Икрой тем более, — с гневным пафосом отчитывает его Ида Яновна. — Вот когда заимеешь, тогда и шутить будешь.

— Почти имеем, можно сказать, — кряхтит Дробанюк. — Ты это… готовь приемчик, а балычок будет. И икорка тоже.

— Что значит — почти? Какой еще приемчик?

— Ну, понимаешь, есть один человек, который все может…

— Есть, и не один. — Голос у Иды Яновны приобретает явно насмешливый оттенок. — Только ты к ним не относишься.

Дробанюк отвечает на этот выпад обидчивым сопением.

— Что гудишь, как паровоз? Правда не нравится? — в том же духе продолжает жена. — Ладно, — как бы прощает она мужа, — что за человек?

— Большой человек, — с невольным уважением произносит Дробанюк.

— Из областного начальства, наверное? — нетерпеливо допытывается Ида Яновна.

— Да нет, не в том смысле, — уточняет Дробанюк. — Из торговли деятель. На ключевой позиции.

— А-а, — с некоторым разочарованием отзывается жена. — Он директор или зам хотя бы? — Иде Яновне хочется, чтобы этот человек был руководящим лицом.

— Куда там директорам и замам до него! — с энтузиазмом восклицает Дробанюк. — Простой винтик, а крутит дефицитные шестеренки — вот!

— Да хватит тебе вокруг да около! — возмущается жена. — А то сам будешь организовывать приемчик для своего винтика.