Голубая Саламандра

Неловко опустившись возле Грачева, Эвис прижала связанные руки к его ладони и быстро зашептала: — Ты не умрешь! Клянусь Гекрой, все спасение здесь! Возьми! У нас мало времени! Смотри на меня и запоминай код!

— Пускатель? — Почувствовав прикосновение крохотного металлического шарика, он отдернул ладонь. — Не глупи. Для тебя он полезнее.

— В нем твой последний шанс! Если ты не вынесешь перехода…

— Я сказал — хватит об этом! — Глядя в близкие и мокрые глаза, он видел всю глубину ее страданий и, отвернувшись, тише произнес: — Прости, но хронопускатель — это то единственное… Единственное, чего я не могу принять от тебя. И смирись. На этом точка. Я терпелив и привык выигрывать… Иногда пускался в бегство… но только не такой немыслимой ценой.

— О, боги! Я не верю, что это на самом деле! Не верю! — Она уронила голову на его плечо и в последнем отчаянии разрыдалась. Эвис знала, что он теперь будет нем ко всем уговорам и больше она ничем не может помочь. Оставалось вручить ему биор, способный лишь отсрочить смерть до ночи, до идущих на запах крови хищников. Незаметно хронавт расстегнула серебряную пряжку, и ремень с кожистым мешочком сполз к его ногам. Еще она попыталась ослабить зубами узел, вжатый в ствол сосны, и это почти удалось.

— Все зря… — хрипло произнес Грачев. — Коснись лучше меня щекой. Вот так… Она нежна, как лепесток розового цветка. Если бы по ней не текли слезы, я стал бы самым счастливым из обреченных.

— Путь не близкий! Торопите ее! — крикнул Меарг.

Наки схватил ее за хитон и потянул за собой. Не в силах вымолвить слова, она только смогла обратить на Грачева долгий взгляд.

Оставшись один, Андрей обнаружил, что он более не испытывает прежней разрушающей сознание боли. Возможно, это было следствием таинственного гипнотизма Эвис, так ясно сквозившего в последнем взгляде, а может, мысли о ее судьбе звучали в нем значительно громче физических страданий. Он не скоро вспомнил о брошенном биорегенераторе. И когда глаза отыскали блестящий в траве предмет, он безразлично взирал на него, снова и снова отпускал проклятия ушедшим головорезам. Все-таки решившись, он напряг мышцы и, скрипнув зубами, просунул руку между веревок. Драгоценная вещица хронавта была близка. Сделав движение еще, Грачев коснулся ее, подгреб к себе и осторожно поднял. В это время он услышал стук копыт за высокими стеблями чертополоха. В долго длившейся тишине этот звук был неожиданным, даже неправдоподобным. Повернув туго охваченную веревкой шею, он увидел своего коня, задетого стрелой и бежавшего в испуге. Теперь к темногривому наонцу вернулась смелость, и он решил приблизиться к хозяину.

Ладонь Грачева дрогнула, — прибор выскользнул и откатился далеко в траву. Ясно осознав, что он совершил последнюю глупость в своей жизни, он опустил голову на ствол сосны.

В синем небе тихо качались мохнатые ветви. Он чувствовал, как медленно и неумолимо истекает кровь, как меркнет свет дня и на веки накатывается свинцовая тяжесть.

Весь затяжной подъем к голым возвышенностям Эвис настойчиво пыталась освободить запястья. После выплаканных слез ее лицо стало горестно-серым от осевшей пыли, вместе с тем к ней пришла глубокая решимость. Она надеялась, если ей удастся развязать руки, то могучий наонский жеребец в ее власти, станет многим проворней лошадей охотников. Меарг только ухмылялся, искоса наблюдая за бессмысленными стараниями пленницы: каждое ее усилие крепче стягивало кожаные ремни, они впивались в тело и скоро боль в отекших руках обещала стать невыносимой. Не желая испытывать иноземку, гордый вид которой и совсем не женская стойкость заслуживали уважения, он сказал: — Дай слово не помышлять о побеге, и я развяжу тебя за Теоклом. А пока терпи.

Он почему-то отождествлял ее с пирамидой демонов и опасался предоставить ей свободу вблизи этого места.

— Ты не дождешься от меня обещаний! — не скрывая презрения, ответила хронавт. — Каждое мгновение я буду помнить о вашем вероломстве и желать расстаться с вами, пусть даже ценой жизни! Запомните мои слова: вам достанется не золото жрецов, а возмездие берегущего меня Неба!

Ее голос в приближении к ступеням горы приобрел металлический отзвук пророчества, и в неробкие души охотников проникла тревога. Перед глазами будто снова вспыхнул всепроникающий свет, едва не уничтоживший их у Кинжальной горы три дня назад. Каждый желал объехать проклятое место удобной дорогой с запада, но тогда они могли не успеть к стоянке слуг храма.

— На невольничьем рынке и сотня рабынь редких кровей не стоит, сколько платят за тебя. Напрасно ты так злишься, ведь Аттла совсем не дурной город, и Верхний храм в нем — не последний дом. Чтобы ты ни говорила, я доставлю тебя, ясноглазая колдунья. Ни боги, ни демоны, ставшие впереди, мне не помешают, — бормотал Меарг будто для успокоения.

Обогнув складчатую возвышенность, они выехали на плоскогорье. Теокл предстал в шлейфе гонимой ветром пыли.