Голубая спецовка

Теперь я дома. Уколы продолжаются. В сырую погоду ломит ребра. Трудно говорить, и утомляюсь быстро, если дышу глубже обычного. Когда кашляю или зеваю, тоже бывает ужасно больно. Выходить из дома пока не могу. Дни тянутся бесконечно, а ночами не сплю: мучают кошмары. За окном все время дождь, сырость, туман. Долгая в этом году зима. Много читаю газет, журналов, книг. По всему дому разбросаны газеты с разными заголовками, но с одними и теми же фотографиями — Берлингуэр, Андреотти или Альдо Моро.

Сегодня вечером зашли ко мне трое моих дядьев. Зашли проведать, посмотреть, что со мной стало. У одного из них, который до сих пор не расстался с крестьянским ремеслом и живет в деревне, замечательные сыновья — крепкие, сильные, кровь с молоком, одно удовольствие глядеть на них. Прямо посреди комнаты сыновья затеяли возню, как при игре в регби. Один особенно разошелся: пихался как сумасшедший, вопил, кусался — настоящий атаман. Я смотрел и завидовал его здоровой силе крестьянского сына, который питается луком и фасолью.

Когда много-много лет назад мы собирались в доме у деда и бабки, двоюродные братья приходили пешком из деревни или с ближайшей фермы. Больше всех нам досаждали дети покойной тетки Марии, особенно белобрысый Стефануччо. Подберется к тебе, прикинувшись дурачком, и, когда ты меньше всего ожидаешь, ущипнет так, что шкура потом облезает. Тем же занималась и его сестра Мариэлла, дикарка какая-то. Днем мы вместе с дедом поливали огород, таскали воду из цистерн, лили на грядки; девочки помогали бабушке готовить в просторной кухне с пылающим очагом. После обеда все ложились спать прямо на земле. Клали большой брезент, который в другое время применялся для сбора оливок, и поверх брезента — одеяла. Простыни были все в дырах и заплатах, но на земле так хорошо спится, хотя, по правде, мы и не спали вовсе, потому что кругом заливались цикады, кудахтали куры, а собаки, те лаяли без передышки, поскольку через дедов участок пролегала тропинка, которой все пользовались, чтобы сократить дорогу, когда шли с полей в деревню. Мимо дома постоянно кто-нибудь проходил, и собаки, охрипнув от лая, едва не обрывали цепь.

Теперь там, где жили когда-то дед с бабкой, нет больше ни дома, ни тропинки. На расстоянии ружейного выстрела оттуда построены жилые кварталы с замечательными квартирами, по 22 миллиона лир каждая, — хотя черта с два они замечательные, скорее, похожи на тюрьму. Деревца не посадить, муравья не выкормить, в туалете и то спокойно не посидишь: все время кто-то стучится в дверь. И не поспишь, как бывало прежде, глубоко и безмятежно, потому что все время кто-то кричит и колотит сверху и снизу, справа и слева. Тех, кто проживает в этих квартирах, считают важными синьорами. А я все думаю о своей тетке Аделине, которая носит платок, а в сарае держит козу и нескольких кур. Соседи ее невзлюбили за то, что она не режет козу и кур; для соседей она не синьора, они с ней словом не обмолвятся.

Помню, тропинка, что тянулась возле дома, брала начало у дороги, шла мимо крыльца, потом через гумно и кончалась у школы почти в центре Модуньо. Время от времени по ней кто-нибудь проходил: старик с вязанкой хвороста за спиной, старушка с пучком травы, пара охотников, местный придурок, что и летом, и зимой разгуливал босиком. Все они задерживались около дома, садились на каменную лавку и наслаждались летней погодой, прохладой камня и навеса, увитого виноградом.

В любой мало-мальски значимый с политической или социальной точки зрения вопрос систематически вмешивается церковь. Время от времени она выдумывает новые средства для того, чтобы нас парализовать, сделать несчастными, запуганными идиотами. Павел VI издал указ по вопросу о контроле над рождаемостью. Снова папа лезет не в свои дела. В 1969 году он строжайше запретил пользование противозачаточными таблетками. По его мнению, к половой связи следует прибегать только для того, чтобы плодить детей — этаких придурков, которые должны обожать его, выглядывающего, словно филин, из палат Ватикана. Эти святоши могут втоптать в грязь самое прекрасное, и уж меньше всего они заботятся о том, чтобы люди были счастливы.