Голубая свастика (СИ)

Вскоре они поднялись в просторную и уютную комнатку с камином и удобной кроватью.

— Честно говоря, я устал и спать хочу, — почти сразу же сообщил Стефан, которого несколько развезло от ранее выпитого.

— Я приду к тебе сегодня ночью? — с готовностью, дрожащим голосом спросил у него Равиль.

Его до такой степени взволновала вся эта интимная обстановка, само то, что они наконец оказались наедине. Так хотелось броситься своему мужчине в объятия, обхватить его, прижаться и повалить на кровать… Но Стефан держался несколько отстранено.

— Не придешь, — выдохнул немец. — Не надо, Равиль. Мы больше не будем вместе проводить ночи.

— Почему? — упавшим тоном, потрясено спросил Равиль.

— Дорогой мой, у тебя жена есть. Она родила тебе двоих сыновей. Думаешь, это так легко? Она жизнью при этом рисковала и мучилась так, что страшно представить. Имей же уважение к своей жене. И, потом, я не хочу, чтобы Сара меня еще больше возненавидела. Если захочешь — прибегай днем, но учти, что мы никогда не будем больше ночевать в одной постели. Ты будешь жить и спать у себя дома, а я, словно верный пес, обоснуюсь там, где ты мне укажешь…

Равиль осмыслил его слова и понял, что Стефан абсолютно прав. Какова бы не была любовь, но нет в этом мире ничего и никого важнее родных детей и покоя в своей семье.

— Хорошо, — пряча взгляд, полный слез, пробормотал он. — Я пойду тогда. До завтра, Стефан…

— До завтра!

Они пожали друг другу руки, на миг сплетя пальцы, и дверь за Равилем закрылась. Стефан почти сразу же вышел на балкончик, чтобы посмотреть ему вслед. На душе его было так сладко и томительно, и казалось, что все беды и дурные предчувствия будто бы мигом отступили.

Сколько же жить ему осталось? Он не знал. В Берлине ему поставили смертельный диагноз. В груди развилась дурная болезнь, от которой не было никакого спасения. Она грызла его и терзала, но он на время спасался от рвущей боли наркотическими микстурами и настойками.

Ничего этого сообщать Равилю Стефан не собирался. Он хотел жить для него и помогать, насколько ему дано сил, до самого своего последнего дня, последнего вздоха. И быть рядом, лишь бы тот не забыл и не прогнал.

Равиль вышел из здания гостиницы и оглянулся на фасад. Щурясь от солнца, он тут же приметил офицера и на прощание помахал ему рукой. Стефан на миг прижал ладонь к губам и тоже ей взмахнул.

Его будущее, еще несколько дней назад весьма мрачное и расплывчатое, благодаря этому парню, заиграло новыми красками. Стефан смотрел ему вслед до тех пор, пока автомобиль Равиля не скрылся за поворотом.

И именно в этот момент, когда, по идее, должно было нахлынуть отчаяние, напротив, в душе его впервые в жизни воцарили мир и покой, и он остро осознал, что в мире больше нет ни горя, ни смерти, ни разлуки.

Существовала лишь жизнь во имя любви.

КОНЕЦ.