Голуби над куполами

Вот он-то как раз оставлял простор для воображения. Тонкое лицо, умные глаза, гладкий, без единой морщины, лоб, породистый нос с аристократической горбинкой. Разбавленные сединой волосы схвачены в хвост аптечной резинкой. Мужчина был элегантен, несмотря на застиранную до асфальтовой серости рубашку, потертые брюки и засаленную костюмную жилетку. В комплекте с ними неплохо бы смотрелась изъеденная молью бабочка, но ее почему-то не было. «Разорившийся аристократ? Кто-то из свиты Воланда? Артист погорелого театра? – мучился Пашка в догадках. – Что эта труппа здесь делает? А главное – что делаю здесь я?».

Почесав ушибленное место, содрал запекшиеся корочки. Теплая липкая субстанция обагрила пальцы. Увидев кровь, Павел мгновенно вспомнил события минувшего вечера.

Он направлялся к Лильке на «перепихон». Прыгнул к «ямщику» на переднее сидение – на заднем уже кто-то сидел. Попутчиков не разглядывал – был погружен в раздумья. Через десять минут езды услышал за спиной странный треск, почувствовал острую боль в районе шеи и отключился.

«Вроде, без драки обошлось. Когда ж я по черепушке успел огрести? А, может, меня сюда с высоты сбросили? Дверей-то нигде не наблюдается».

Мужчина поднял голову. Под потолком зияло забранное решеткой круглое отверстие вентиляционной системы. Чуть ниже, через каждые два метра вдоль всей стены торчали мощные ржавые крючья с наброшенной на них ниткой толстого черного кабеля. «Крепко вмонтированы. Можно спокойно вешать свиные туши, а при нужде и самому повеситься», – невесело подумал он.

И тут его взгляд зацепился за примыкающую к стене металлическую платформу, опасно зависшую на девятиметровой высоте. «А если это – пресс, и сатанисты проводят здесь черную мессу? Тогда – тухляк реальный».

Он живо представил себя лежащим на полу, беспомощно взирающим на опускающуюся на него платформу. Вот та достигает цели, со скрежетом размазывает его по бетонному полу, и шнырь Владик привычно бежит за тряпкой, дабы вытереть мокрое место, оставшееся от раздавленной плоти.

Внутри у Павла все похолодело. Он нервно сглотнул и вытер вспотевшие ладони о вонючий спальник. Рука автоматически потянулась к карману. Ни айфона, ни портмоне, ни выкидного ножа, сделанного по спецзаказу на зоне, там не оказалось. Даже котлы с руки смылили, ушлепки. А вот на выигранные им в карты гадальные кубики «чернокнижники» не позарились. С выточенными из слоновой кости астрагалами Пашка никогда не расставался, сверяя с ними все свои решения. «Выберусь ли я из этой передряги?» – мысленно сформулировал он вопрос и подбросил кубики вверх. Выпала комбинация 1/1, что означало: «Судьба молчит».

Спортсмен, тем временем, пришел в себя и жадно пил воду из литровой железной кружки, которую Монах поднес к его губам.

– Спасибо, – пробасил мужчина, утолив жажду.

– Во славу Божию! – ответил тот.

– Где я?

– Можно сказать, что в тюрьме, – кашлянул обладатель простуженного голоса.

– Не прикалывайтесь, мужики! – не поверил тот. – Программа «Розыгрыш», да? Кто меня заказал, Мамаев или Сивокоз? Завтра убью обоих!

– Не волнуйтесь вы так, – погладил его Монах по плечу. – Присаживайтесь к столу. Вон и товарищ ваш уже пришел в себя. Владик, организуй нам чайку и перекусить. Паек новеньких вооон в той коробке, – указал он пальцем в дальний угол.

Павел со Спортсменом недоуменно переглянулись. «Чей товарищ? Какой паек? Кто тут новенький?» – читалось в глазах у обоих. Однако они послушно сели за стол и, молча, уставились на ряженых.

– Сахара нет. Его дают раз в месяц, если план выполняем, – просипел Актер, пододвигая к незнакомцам дымящиеся алюминиевые кружки. – Хорошо, что хлеб есть и консервы. Хоть и несвежие, но вполне съедобные.

Через минуту на столешнице с въевшимися в деревянную поверхность темными пятнами, появились обрезки заветренной колбасы, банки просроченной морской капусты, черствый хлеб и сильно побитые яблоки – по одному на брата. Все молчали. К трапезе никто не приступал.

– Кто в этой блатхате за старшего? – не выдержал напряжения Пашка.

– Я… наверное, – дернул плечом Артист. – Батюшка моложе меня на три года, а Владик… он ничего не помнит. Его по голове били. Вот память и отшибли.

– Ты че, мужик, с дуба екнулся? Мне твои анкетные данные нафиг не вперлись. Я спрашиваю, кто бригадир в вашей мишпухе?

– Бригадир нам без надобности, – замялся Монах, не зная, как приступить к убийственным новостям. – Так случилось, ребята, что попали вы в … рабство. Вас, как и нас в свое время, выкрали кавказские бандиты.

– Ради выкупа? – в один голос воскликнули новенькие.

– Ради бесплатной рабочей силы. Этот подвал – нелегальный производственный цех. Здесь мы пакуем фальшивые лекарства, варим клей, фасуем сыпучие продукты. В данный момент – муку. В прошлом году собирали детские коляски и санки…

– Как в прошлом? – взвился Павел. – Вы хотите сказать, что живете здесь больше года?

Артист отхлебнул из кружки крутого кипятка, слегка подкрашенного в цвет мочи.

– Владик, примерно, три, я – два, батюшка – полтора.