Голубятня на желтой поляне

– Да не так уж и трудно было. По готовым-то чертежам… И главное – все материалы на месте оказались!

– Вот это – самое большое чудо… – вздохнул Гелька.

– Что – чудо?

– Что вагон оказался на месте. Приходим, а он будто никуда не уезжал. Даже колёса к рельсам, как раньше, приржавелые…

Янка задумчиво сказал:

– Я бы, наверно, решил, что всё приснилось, если бы не вторая куртка. Одна на мне, а другая – в вагоне на гвоздике. Будто не снимали. Я даже испугался. Помнишь?

– Нет, я не помню, что ты испугался. У меня у самого тогда мозги набок… Но я обрадовался. Думаю: вот хорошо, что Ерёмины чертежи теперь в двух экземплярах.

Янка тихо улыбнулся:

– И дневник Глеба. Как будто нам подарок: и тебе, и мне – пожалуйста… Гелька, ты все листы прочитал?

– Конечно. Не один раз…

– Я тоже. А стихи даже наизусть помню… Гелька, а ты говорил, что он стихов не писал…

– Я же тогда не знал ещё… Да это и не его стихи, Янка. Он же просто вспоминает старую песню.

– Не вспоминает, а придумывает. Ты прочитай внимательно.

– Я внимательно…

– Ну, ещё раз. Давай я тебе покажу.

– У меня же его дневник не с собой…

– У меня с собой. Пожалуйста! – Янка вытащил из сумки пачку потрёпанных листов. – Давай сядем… – Он продрался сквозь дикий укроп к лавочке в кирпичной нише. Гелька за ним.

В укропе прятался похожий на колючие рыбьи плавники зуболист. Гелька чертыхнулся и вскинул ноги на скамью. Янка тоже. Теперь они сидели друг к другу лицом, прислоняясь лопатками к боковым стенкам ниши. Ниша была узкая, сидеть пришлось в такой тесноте, что Гелька увидел у своего носа Янкино коричневое колено с розовыми проплешинками на месте отвалившихся коросточек. На колено упал откуда-то красный жук-пожарник. На его спинке чернел узор, похожий на человечье лицо. Вернее, на маску. Гелька сердито сдул жука, он вспомнил неподвижную маску Клоуна.

"Геля Травушкин, подари искорку…"

Янка вдруг сказал с улыбкой:

– Мы тут похожи на двух заговорщиков…

– Ага… Или на узников, которых сейчас замуруют в стене, – хмуро сказал Гелька. Кирпичи были прохладные, и он передёрнул плечами.

Янка серьёзно возразил:

– Мы не дадимся.

– Янка… А если Клоун всё ещё охотится? Если отберёт у Васьки искорку?

– Как же отберёт? Он не может без согласия.

– Ну, выманит.

– У Васьки-то? Васька не дурак.

– Да, пожалуй, – согласился Гелька.

Васька в самом деле был не дурак. За две недели жизни он прочитал кучу книжек и все учебники для первого класса. Выучил английский язык и физику по программе радиотехникума. Недаром директорша Клара Егоровна разрешила ему ходить сразу во второй класс. Но по натуре он оказался не слишком воспитанным и к тому же чересчур самостоятельным для своего возраста. Было в нём что-то от папы Ерёмы в молодости.

"Но это и хорошо. Искорку он не отдаст", – подумал Гелька. И сказал Янке:

– Я вот что придумал: надо найти ту барабанную палочку, от которой развалился Гребец. Наверно, она там и лежит в кустах. Пускай Васька носит её с собой.

– Найдём, конечно, – согласился Янка. – Сейчас и сходим. Только сперва я тебе прочитаю Глеба… Вот слушай.

Глеб писал:

"…А больше всего я люблю вспоминать летний поход после четвёртого класса. Даже не сам поход, а привал на поляне в берёзовом лесу. Были уже сумерки, и стволы в них светились, как обмазанные фосфором.

Я помню круг брезентовых палаток, а в центре круга трескучий костёрчик. И песню, которая появилась неизвестно откуда. Хорошая такая, немного печальная песня. Мотив я хорошо запомнил, навсегда, а слова – еле-еле. Только несколько строчек. Но не хочется мне, чтобы песня исчезла из памяти, и вот я понемногу придумал свои слова…"

Янка прочитал это негромко и раздельно. Глянул из-за листа на Гельку. Гелька виновато сказал:

– Да… А я как-то не обратил внимания. Думал, просто песня… А правда, хорошая?

Янка кивнул. И зашевелил губами. Он читал еле слышно, для себя, но в Гельке слова песни всё равно отдавались со звоном. Он знал их наизусть:

Звёздной ночью осенней
Улечу из гнезда.
На будёновке серой —
Голубая звезда.
Голубые петлицы —
В них клинки скрещены.
Рвется синяя птица
В небо гневной войны. 

Верный конь меня знает —

Не уронит с седла.
Жаль, что шашка стальная
Мне пока тяжела.
Но нагану я верю —
Не изменит в огне.
…Барабан в револьвере.
Барабан на коне… 

Наши парни хохочут —

Блеск по белым зубам:
"Ты зачем приторочил
У седла барабан?
Это дело пехоты —
Топать с маршем везде.
Нам совсем неохота
Оставлять лошадей…"

Янка перестал двигать губами, и Гелька понял, что он думает о барабанщике Юрке. Гелька сказал:

– Сегодня полезем на крышу? Вдруг будет сигнал…

Янка облизнул губы и как-то жалобно шевельнул бровями. Промолчал.

– Янка…