Голубятня на желтой поляне: Роман-трилогия

В глаза ударил встречный свет. Яр зажмурился и не сразу разглядел, где он. Комната была длинная и узкая. В дальнем конце за столом с зеленой лампой (она тоже горела) сидел, пригнувшись, человек. Яр увидел блестящие очки и бородку. Руки сидевшего были спрятаны за стопкой книг.

Все довольно долго молчали. Наконец Яр спохватился:

— Здравствуйте…

— Черт возьми… Здравствуйте, — сказал хозяин комнаты высоким, но хрипловатым голосом. — Подойдите сюда… пожалуйста.

Верхний свет плавно угас. Яр, моргая, пошел к столу. Тик и Алька — по бокам. «Как посольство какое-то. Ужасно глупо», — подумал Яр. Они остановились у стола.

— Меня вы, судя по всему, знаете, — все тем же высоким, но с хрипотцой голосом произнес литератор Дикий. — Может быть, представитесь сами?

— Представимся, — ответил Яр и как-то сразу успокоился. — Я директор Ореховской средней школы номер семь. А это мои… мои дети.

Глеб Дикий снял очки, протер их, абсолютно чистые, уголком белого широкого ворота, надел и со вздохом сказал:

— Ну и манеры у вас, директор… Черт возьми… — Левой рукой он выдвинул ящик, а правой убрал из-за книг очень длинный блестящий револьвер.

Тик и Алька вытянули головы.

— Это «мортон», — сказал Алька.

— Ничего подобного, «форт-капитан», — сказал Тик.

Хозяин комнаты коротко засмеялся и растер ладонями лицо. Это было лицо очень пожилого, но крепкого человека — худое, с темной кожей и четкими красивыми морщинами. В бородке блестела проседь.

— Садитесь, — пригласил Глеб Дикий. — Вы поближе, директор, а вы, добры молодцы, вон туда. Кресло большое, влезете вдвоем… Господи, какие вы молодцы, ребята, что вошли первые! Иначе ситуация сейчас могла быть са-авсем иной… Кой леший дернул вас, директор, называть меня столь старинным способом? Вы, наверно, знаете, кто любит так обращаться?

— А как мне было вас называть? — усмехнулся Яр. — Писатель Дикий? Слишком церемонно… Или… — Он усмехнулся снова. — Может быть, Стрелок?

Хозяин крепким ногтем поцарапал сукно на середине стола.

— Просто Глеб, — сказал он. — Как здесь водится между людьми… А теперь все-таки признайтесь, директор. Это они послали вас ко мне?

— Ну, естественно, — охотно отозвался Яр и поудобнее устроился на плетеном скрипучем стуле. — Один тип весьма интеллигентной наружности, именующий себя Магистром. Не знакомы?

Глеб покачал головой. Сказал тихо и без всякой рисовки:

— Знакомых среди этой падали у меня нет. Живых…

— Но ведь пули их не берут, — заинтересованно откликнулся Яр.

— Разные бывают пули, директор, — объяснил Глеб. — Разные… Спросите это у вашего друга Магистра, он подтвердит.

Яр засмеялся:

— Глеб! Ну что за чепуху вы несете! «Друг»! Магистр явился непрошеный, уговаривал заключить союз, мы его послали подальше… Но все-таки я ему благодарен: он дал ваш адрес.

— Но почему он пришел именно к вам?

— Да потому что мы земляки.

— Вы и… Магистр?

— О, елки-палки… — сказал Яр. — Вы и я.

Глеб снова помянул черта и опять протер очки. Потом очками этими вопросительно уставился на Яра.

— Я всего два месяца директор школы, — сказал Яр. — А до этого был преподавателем физкультуры и математики. А еще раньше — диспетчером рыбачьего порта, бродягой, робинзоном. Потому что занесло меня сюда с планеты Земля. И земляки мы с вами весьма близкие. Вы как-то связаны со Старогорском, а я уроженец Нейска, это недалеко друг от друга… И зовут меня Ярослав Игоревич Родин. Скадермен-разведчик… Ныне — директор Яр.

Глеб крепко сжал и распрямил крепкие пальцы.

— С ума сойти… — проговорил он тихо. — Что-то я… Сейчас… Чаю, что ли, согреть, а?

— Ага, согрейте, — довольно нахально сказал из полутемного угла Алька. — А то у Игната от холода уши звонкие… Уй-я… — В кресле послышалась возня, оно скрипуче запело.

Глеб откинулся на спинку стула и засмеялся.

2

Стены комнаты были дощатые, некрашеные. Вдоль одной — книжные стеллажи. На другой — не то рисунки, не то гравюры в рамках, а среди них — узкая сумрачная маска из темного металла. Очень длинная кровать с резными деревянными спинками, у изголовья — трехствольное курковое ружье с тонким прикладом.

Стол был только один — письменный. За ним и пили чай — Глеб убрал на пол груду книг.

— …А почему он сказал, что ты был человеком вне закона?

— А я и был им, — спокойно разъяснил Глеб. — По крайней мере, с точки зрения тех, которые велят… Я появился здесь, когда война между Берегами формально была окончена, но в окрестностях городов и в лесах было еще неспокойно. Я был тогда почти мальчишка и, естественно, ввязался в эту кутерьму… Я научился хорошо стрелять, несмотря на очки. Отсюда и прозвище.

— И… в кого же ты стрелял?

— Естественно, в тех… Они возглавляли отряды умиротворения. Война им была уже не нужна, и они решили срочно навести порядок на Полуострове. Они сначала стравливали между собой боевые группы с разных берегов, а потом ослабевших после стычки стремительно разоружали. Оружие сжигали, а людей… Ну, с людьми было по-всякому. Кого-то отпускали, а тех, кто начинал что-то понимать… В общем, по-всякому. Я насмотрелся. И стал стрелять метко.

— А пули…