Голубятня на желтой поляне. Роман-трилогия

Юрку я увидел, когда свернул на улицу Марка Твена. Юрка не болтался. Он словно прятался от кого-то.

Улица была горбатая, и на самом верху стоял красный дом с колоннами. В давние времена его построил владелец местной пристани, а теперь здесь была детская поликлиника. От дома спускалась кирпичная стена. Могучая такая и красивая: наверху узорные решётки, а в толще кирпичей полукруглые ниши. В нишах скамеечки сделаны. Тоже старые, прячутся в лопухах и диком укропе. Вот на такой скамеечке и притаился Юрка.

Интересно он себя вёл: вытянет из воротника шею, глянет вверх, вдоль улицы, и опять в тень.

Меня Юрка не заметил: я-то снизу шёл. Подобрался я кошачьим шагом и говорю:

- Руки вверх…

Он чуть вздрогнул, но голову повернул медленно.

- А, пришёл… Садись, не торчи.

Я пролез через укроп, устроился у Юрки под боком. Сказал сердито:

- Это ты торчишь здесь. А я должен, как автоносильщик, весь груз переть к вагону?

- Успеется с грузом. Я тут жду кой-кого.

- Кого?

- Есть тут один… Хочу ему бантик пощупать.

- А, скрипач! - догадался я.

- Встречал?

- Видел. Тётушка мне его в пример ставила…

- Ну вот. Значит, и у тебя к нему счётик есть.

Но у меня никакого счёта к музыканту не было. Пусть живёт себе, как хочет. Я сказал:

- Больно он мне нужен… А тебе он что сделал?

Юрка оттопырил языком щёку, сощурился и плюнул в траву.

- Не люблю трусов. Их надо перевоспитывать, а то человечеству от них один вред.

Надо же, о человечестве забеспокоился. Лишь бы тяжести не таскать! (Палец у меня всё ещё сильно болел.)

- С чего ты взял, что он трус?

- Он вчера от меня драпал, как зайчик… - Юрка усмехнулся. - Я иду через мостик над Пестрянкой, а навстречу это музыкальное произведение. Я остановился, он тоже. И глазища вот такие, будто марсианского ящера увидел…

Я сразу понял, как это было. Стоит Юрочка на мостике, ботинком притопывает, руки сунул в широченные карманы, шевелит щекой и щурит табачные глаза не по-хорошему…

- Ну и что дальше? - сказал я без одобрения.

- Я говорю: «Ну-ка подойди, я посмотрю, что это за чудо с бантиком…»

Он шаг назад. Я к нему - тоже шаг. А он повернулся да как рванёт вверх по дорожке!

Я поморщился. Мне на музыкантика наплевать, но всё равно неловко за него сделалось. Всякое случается: бывает, что и струсишь, и заревёшь, но драпать вот так, без всякого боя - это позор. Это вам самый смирненький первоклассник объяснит.

Однако Юрке я сказал:

- Ты вон какой, на полкочана его выше…

- Ну и что? Он решил, что я его утоплю или съем?

- Решил, что драться будешь. А он драку небось только в кино видел.

- Вот и надо в жизни опыта набираться… А, вон он шагает! Красавчик Ниня…

- Это по-испански, что ли? Не «ниня», а «нинья». Значит «девчонка».

- Это не по-испански. Это сокращенно от слова «Паганиня».

- Не Паганиня, а Паганини.

- Кому Паганини, а кому так…

«Ниня» шёл, не чуя засады. Спокойно так шёл - не быстро и не тихо, ровно. Скрипка в футляре словно плыла с ним рядом. Другой бы махал ею, коленками поддавал, а этот…

- Я навстречу выйду, а ты сзади, - распорядился Юрка.

Не нравилось мне это дело, но с Юркой ссориться не хотелось. Получится, что я ему изменил, если откажусь. Ну и… по правде говоря, стало любопытно: что будет делать этот скрипач, угодивши в ловушку?

Лупить мы его не будем. Не за что, да и нельзя двоим на одного. А пугнуть «образцового мальчика», может, и полезно…

Всё получилось очень ловко. Быстро, как в кино. Юрка скакнул на тротуар и вырос перед Ниней. Тот шарахнулся назад, но там уже я стоял - руки в карманах, ноги на ширине плеч. Ниня отскочил вбок - и очень глупо. Оказался в нише, где мы только что прятались. Буквально в каменном мешке.

- Привет, - сказал Юрка и приподнял за хвостик берет.

Ниня прижимал скрипку к животу и перепуганно махал ресницами. Ресницы жёлтые, как его костюмчик, а глаза серые, налитые страхом, будто две чайные чашки. Потом он перестал мигать и спросил почти шёпотом:

- Я вам что сделал?

- Ты? А что ты можешь сделать? - усмехнулся Юрка.

- Тогда почему вы за мной гоняетесь?

- Гоняемся? - удивился Юрка. Не по-настоящему удивился, а по-клоунски. - Да что ты! За таким бегуном разве угонишься? Вчера вон как чесанул.

Ниня слегка прикусил губу. В его глазах за страхом появилось что-то ещё. Сердитость, что ли… Он вдруг быстро положил скрипку на скамейку, за собой, встал прямее, упёрся сзади ладошками в кирпичи.

- Ну и что? - сказал он тихо. - Я же не знал, чего ты хочешь.

- Вот именно! - обрадовался Юрка. - Не знал и скорей бежать! А мне просто поговорить хотелось.

Ниня посмотрел на Юрку, на меня, потом куда-то между нами. Шевельнул плечом.

- Ну вот… теперь говорите.

Юрка усмехнулся и сплюнул. Я вдруг понял, что не знает он, про что говорить. Я тоже не знал, но я и не собирался.

Юрка лениво сказал:

- Теперь уже неохота. И так видно, что ты за персонаж. Еле стоишь, коленки от страха вибрируют.

Ниня глянул на свои жёлтые брючки со стрелками и ответил очень серьёзно:

- Нет. Не вибрируют.

- Всё равно боишься, - хмыкнул Юрка.

Ниня опять посмотрел вниз. Будто раздумывал. Потом глянул на нас честно и спокойно.

- Да, боюсь. Я очень за скрипку боюсь.