Голубиная книга анархиста

— А то, что мы живем кверху ногами — да. Так и есть. Но это не тот обратный мир, о котором толкует отец Павел в «Иконостасе». Он-то от снов и переходит к иконописи и узревает в иконе обратную перспективу. То есть в иконе, как и в том сне про революцию, время течет от настоящего в прошлое. Но и в будущее, конечно… Об этом хорошо рассуждал и академик Раушенбах. Про мистическое пространство и обратную перспективу икон. Слыхал про такого?

Вася отрицательно покачал головой.

— Ну, он разрабатывал космические аппараты, что снимали обратную сторону Луны, готовил с другими полет Гагарина.

— И что, был верующим? — спросил Вася.

— Да. Он так говорил. Вот, в одной комнате изображены какой-то человек, а рядом его ангел-хранитель. С математической точки зрения — это четырехмерное пространство. Раньше иконописец изображал персонажей невидимого мира монохромными, а видимого — в цвете. Но потом это изменилось. И все стали писать в цвете, а один мир от другого отделять облачками. Но мы-то видим, что и над облаками тот же видимый мир, так? Да. И так и произошла великая утрата мистического пространства иконы. Очи иконописца все больше оплотнялись. Реализм и разрушил все… Современная икона, ох, прости, Господи, стала плоской и скучной. Это уж так… — проговорил аэромонах, замолкая и глядя куда-то вглубь.

— А что же такое обратный мир? — напомнил Вася.

— Обратная перспектива? — ожил аэромонах. — А это прямоугольник, который трапецией уходит вглубь картины, расширяясь. И видение со многих точек зрения.

— Как у Пикассо?

— Ну да… наверное. И иерархическое увеличение главных фигур по сравнению со второстепенными.

— А в снах? — спросил Вася, принимая у Вали кастрюлю, полную воды, и подвешивая ее над углями.

— Мнимое пространство, обратное нашему. И следствие там предшествует причине.

— Хых, то бишь, может, я сейчас где-то в какой-то… комнате, и мне льет сосед, придурок с пузырем в мозгу из-за повторной белки, за шиворот воду, и мне видится эта река, этот остров и все в обратном порядке: плавание, работа на ферме, встреча с приятелем Никкором, свадебным фотографом, и его девушкой, чужой вообще-то невестой, чью свадьбу он и приехал снимать в город, а я вызвал его на Соборную гору, чтобы занять немного деньжонок?..

— Уж тут я не знаю, — проговорил аэромонах, поглаживая бороду — да и подергивая ее. — Это уж скорее мне кто-то льет за шиворот, Мишка, ребятенок одной прихожанки из хора, проказливый… но уже звонарь. Так ни у кого звоны не получаются. Гоги хорошо звонит, но в сравнении с Мишкой — грубо, тупо. У мальчонки звоны нежные идут, серебряные…