Голубое марево

Автобусная остановка кишит народом. Если утром люди выходят из домов кто раньше, кто позже, то вечером двери всех учреждений распахиваются в одно время. Если утром люди — выспавшиеся, отдохнувшие, то вечером все — усталые после работы. Стараясь влезть в автобус, и без того переполненный, они толкаются, теснят друг друга, кто-то падает. Бывает, что стоят в открытых дверях на ступеньках буквально на цыпочках, вывалившись наружу всем корпусом. А то еще бегут за автобусом, проехавшим остановку и раскрывшим свои двери поодаль. Всю эту суматоху порождают нетерпеливые люди. И сами без толку суетятся, и другим от них покоя нет. Тулымхан — человек с достоинством. Выдержанный. Культурный. Никого не толкает, никуда не лезет. И не бежит за проехавшим остановку автобусом как очумелый. Ждет автобуса посвободнее или же когда народу станет поменьше. Стоять — тоже ведь отдых. В конце концов он добирается до дому в семь, а то и в половине восьмого. Но добирается не измочаленным автобусной давкой, без всякой нервотрепки и происшествий.

Когда он приходит, жена возится с ужином на кухне. Дочь в комнате на диване играет с куклой. А большой квадратный стол в самом центре комнаты стоит уже накрытый пестро-голубой скатертью.

Маленькая Найля не замечает отца, открывшего квартиру своим ключом. Она увлеклась игрой. Какое очарование детскому личику придают пушистые, чуть вьющиеся густые темные волосы! «Потом распрямятся, — говорит Шарипа. — Я маленькая тоже кудрявой была». Нет, у Найли волосы не разовьются. Если разовьются, это уже будет не Найля, а кто-то другой. В крайнем случае можно будет и специально завиваться — не так уж это трудно. Но Тулымхан не может представить себе Найлю большой, взрослой. Ему хочется, чтобы она всю жизнь была вот такая маленькая, такая очаровательная. Потому что Найля — это сам, перевоплощенный, Тулымхан. «Точь-в-точь на тебя похожа», — говорит Шарипа. Она, наверное, по глазам судит. Большущие глаза, как две чашки. Все остальное не похоже. Наоборот: Тулымхан курнос, а у Найли носик с горбинкой. «У нас, говорят, дед был горбоносым», — говорит Шарипа. Ну что ж. Дети часто бывают похожи на родственников матери. Вот и Найля похожа. Это даже хорошо. Главное — родная его кровиночка. Тулымхан не представляет, как это он жил в этом доме без Найли. Они оба с Шарипой очень хотели ребенка. Шарипа, та подавляла свое волнение. А Тулымхан сильно переживал. И вот, когда уже не осталось почти никакой надежды, когда уже прошло чуть ли не шесть лет их совместной жизни, небо смилостивилось над ними. Тулымхан радовался как сумасшедший. Ночи напролет проводил без сна, предаваясь всевозможным мечтаниям. Но даже и тогда он еще не представлял, какое это счастье — целовать своего ребенка.

Найля замечает отца лишь тогда, когда он уже подошел. Вскакивает на ноги и начинает подпрыгивать на диване, ее кудрявые волосы при каждом прыжке взметываются вверх. Тулымхан раскрывает объятия. Девочка обхватывает его за шею своими крохотными ручонками. Тулымхан прижимает ее к себе, только-только начавшую лепетать, втягивает в себя запах ее волос. Его распирает от нежности к дочери. Хочется прижать ее к себе так сильно, чтобы косточки захрустели. Но этого нельзя делать. И, осторожно обняв, он берет ее на руки и всю обцеловывает, с головы до пят.

— Сколько лет вы уже не виделись? — спрашивает с кухни Шарипа. Каждый вечер она произносит эту фразу. Шутит.

Ей хорошо. Работа близко. Автобуса ждать не надо. Выходит она довольно поздно, относит Найлю в ясли. В перерыв не выстаивает тоскливую очередь в столовой, а приходит обедать домой. Вечером тоже все успевает раньше него. Как хорошо, когда работа рядом с домом. Но дело не только в этом, Тулымхан знает. А уж оттого, что знает, и ценит. Такой жены ни у кого нет.

Шарипа приглашает отца и дочь к столу. Замечательная жена! А как она вкусно готовит! Интересно, что на сегодня?

— Борщ по-казахски, — говорит Шарипа.

Тулымхан смеется. Казахи раньше не знали, что такое борщ. На завтрак — мясо, на обед — мясо, на ужин — мясо. Капусту не выращивали, какой уж тут борщ! Борщ по-казахски — это так Шарипа назвала. На обыкновенный борщ нарезается побольше мяса. Если добавить еще кость посолидней и несколько ребрышек — совсем хорошо. И картошки кладется больше, чем положено. Это тебе и борщ, и суп, и тушеное мясо, а все вместе — борщ по-казахски.

После ужина Тулымхан берет сумку и спускается на улицу. Надо сходить в гастроном, купить продуктов на завтра и всякие другие необходимые мелочи. И по хозяйству поможешь, и ужин по телу разойдется, и по свежему воздуху прогуляешься.

Вернувшись из магазина, Тулымхан снова берет дочку на руки и смотрит телевизор. Только до десяти. Потому что в десять Найлю нужно укладывать. После того как дочь заснула, Тулымхан снова смотрит телевизор. Вдвоем с Шарипой. Причем не беспорядочно, все подряд, а строго по программе. Смотреть впустую, ненужное — это вредно для глаз. Да и телевизор быстрее изнашивается.

Одиннадцать часов вечера, половина двенадцатого. Сегодняшний день закончен.