Голубое утро

– Итак, – прорычал шериф, – первое преступление было совершено в одиннадцать часов вечера. Коненс-старший был отравлен 'Лераксом'. Доза была смехотворно малой. Молодой организм справился бы и выжил, но для семидесятилетнего старика пятьдесят грамм оказалось достаточно. Преступник глупо рисковал, но расчет оказался на редкость точным. Следовательно, действовал либо специалист, либо человек, хорошо осведомленный в ядах.

– Среди нас такой один, – уверенно заявил граф Орлофф. – Доктор Зиммельман.

«Хорошо ему говорить, – поёжился шериф. – Он – не местный житель…»

Мистер Родригес взглянул на экономку, единственную из присутствующих – не приезжую. Женщина заметно побледнела. Безотчетный страх сквозил в каждом её движении.

– Это самое простое, что можно предположить, – осторожно продолжил шериф. – Именно сам способ убийства говорит o том, что это сделал не врач. Вы же сами первым делом подумали на него. Если бы доктор Зиммельман задумал кого-нибудь убить, то он выбрал бы любой другой способ убийства, только не отравление лекарственными препаратами. Следы 'Леракса' обнаружены в бокале из-под шампанского, которое старик пил во время концерта.

– Значит, его отравили во время выступления? – уточнила Вермюлер.

– Тогда y меня алиби, – радостно заявил Трампс. -Не мог же я отравить старика, сидя за роялем!

– Допустим, – прорычал шериф.

– У меня тоже алиби, – подал голос граф Орлофф.

Присутствующие c нескрываемым любопытством уставились на молодого человека.

– Я совершенно не знал этого старика и встретил вчера впервые в жизни! – пояснил граф.

– Тогда и y меня алиби, – оживилась Синди, выглядевшая, как всегда, ослепительно, несмотря на свалившиеся на её дом несчастья. – Я тоже познакомилась c ним лишь вчера.

Вермюлер не стала следовать этому глупому примеру. K тому же шериф разочарованно мотал головой, не принимая подобных алиби.

– По вашему, тогда я убила его? – грозно спросила экономка, осмотрев по очереди каждого сидящего перед ней. – Больше некому…

– Ну что вы… – заговорила Синди, забыв от волнения имя своей новой экономки. – Кроме вас было много других гостей и среди них, наверняка, был тот, кому смерть Коненса-старшего была выгодна.

«O! Эта девушка не только красива, но и умна, – отметила про себя Вермюлер. – Как тонко она ведёт игру. Её жених на вечере не был, поэтому она его исключает, a единственный из всех гостей, кому была действительно выгодна смерть старика – это ненормальный Альберт. Логично, он, как родной сын, непременно получит свою часть наследства. Очень удобно свалить убийство на дебила и под этим предлогом избавиться от него, упрятав в психбольницу. Суд признает его невменяемым, и тюрьма ему не грозит. A из лечебницы он и так не вылезает. Оригина-а-льно, как говорится, и волки сыты, и овцы целы!»

Вермюлер посмотрела на Синди в новом свете: красивые карие глаза девушки теперь блестели не нежно-золотым оттенком, a скорее зловещим.

Писательница углубилась в собственные размышления: «Старик вчера весь вечер проявлял интерес к белокурой нимфе, что не могло ускользнуть от внимания хозяйки. Естественно, ей это не понравилось: забрезжили новые проблемы на горизонте. Хорошо зная подругу, Синди отдавала себе отчёт, что та ловко приберет к своим ручкам все деньги старика. Да так, что и сыновьям ничего не достанется.

Допустим, Сильва похвасталась подруге, что Коненс-старший предложил ей жить c ним… Так, собственно говоря, и было, и я тому свидетель. Может, старик и не шутил. Никто не знает, что y него было на уме. Тогда хозяйка решила отравить старика, пока не поздно, но по незнанию подсыпала слишком малую дозу… Может, Синди заодно придушила и Сильву… Да нет, это уж слишком!

Скорее бы Сильва придушила свою подругу. Она же вчера оправдывала убийство из ревности! A повод явно был, ведь граф Орлофф, её так называемый (a может, и настоящий?) жених, буквально не отходил от Синди… Итак, Сильва обиделась, и первая отправилась спать. Больше её никто не видел… Нет, видел! Тот же граф Орлофф влезал в окно её спальни, забыв про свои дворянские титулы. Если бы он хотел придушить её, то непременно сделал бы это сразу. Не дожидаясь, пока она придет к нему в спальню… »

«Ах да, – вспомнила Вермюлер. – Эта несносная парочка: шериф и экономка шарились вчера по всем спальням. Они же заходили и к Сильве».

Писательница вспомнила, как они стучались в дверь, и женщина при этом звала: «Сильва, откройте!». Это было где-то в полночь.

«Вот ведь скрытные люди: искали бриллиантовое колье, и никому ничего не сказали, – поморщилась c досадой Вермюлер. – Если бы я знала oб этой пропаже вчера, то по свежим следам давно 6ы уже добралась до преступника! A теперь он затаился».

Женщина вспомнила подозрительную физиономию шерифа, осматривающего её роскошную прическу. Наверно, размышлял, что я там могла спрятать. Он подозревает меня! Вот идиот! Да, на такого рассчитывать не приходится… »