Голубоглазый юноша

– Он может. Джимми Эволд тоже говорил, что ненавидит его. Я не спрашивал, за что, но догадывался. Ему было двенадцать лет, он прислуживал у алтаря, его мамаша была без ума от отца Тедди. Как и все остальные. Она еще пекла ему тортики. Шарлин всегда совала ему деньги, хотя ей самой не хватало на детей. Очень-очень плохой человек! – После всего, что он ей рассказал, это было слишком снисходительное определение.

По пути домой Джинни молчала, обдумывая услышанное. Ей не хотелось огорчать его дальнейшими расспросами и смущать необходимостью раскрывать подробности. Но ее потрясла картина растления 9-10-летнего ребенка священником. О таком можно было прочесть в газете, но раньше Джинни не приходило в голову, что такое может произойти с кем-то из ее знакомых. Блу был очень уязвимым: мать умерла, отец за решеткой, тетке священник-извращенец полностью задурил голову. Чего же удивляться, что Блу не желает ходить в церковь! Джинни глубоко тронуло его доверие. Ей хотелось что-то предпринять, но она понятия не имела, с чего начать и стоит ли вообще начинать. Она надеялась, что он выложил ей все, что священник над ним не надругался. От одной мысли о такой возможности в ней поднималась волна нестерпимой жалости. Только не это! Рассказанное Блу и так было хуже некуда и могло нанести ему неизлечимую психическую травму. Бедный ребенок столько пережил! Тем более ценным даром становилась его вера в Джинни.

Она приготовила ужин. После еды Блу сел делать четвертную работу по общественным наукам, которую задолжал, – о влиянии телерекламы на детей. Джинни ничего не шло в голову, кроме мыслей об «отце Тедди». Ее мучила картина: Блу за пианино в церковном подвале и священник, лезущий ему в штаны и обвиняющий его самого в «соблазне», даже грозящий тюрьмой…

В ту ночь Джинни почти не спала от навязчивых мыслей. Блу ни разу за вечер не поднял эту тему, и Джинни гадала, терзается ли он сам, снятся ли ему порой такие кошмары. Блу рассказывал об этом зло, но уже отстраненно.

Утром, когда он ушел в школу, Джинни задумалась, стоя у окна. Был один человек, которому ей хотелось позвонить и все рассказать, – Кевин Каллаган, давний и близкий друг еще по телевизионным временам; они были знакомы много лет. Но после гибели Марка и Криса и переезда в Нью-Йорк она оборвала все прежние связи, в том числе и с Кевином. Не желая возвращаться в прошлое, она не разговаривала с ним уже больше трех лет. А вот теперь понадобилось. Он был лучшим репортером-расследователем, какого она знала. Уж он-то подскажет, как поступить, как действуют в таких случаях другие, какие существуют правила и процедуры. Он объяснит, как прошлое может аукнуться для самого Блу. Она боялась причинить мальчику малейший вред, но столь вопиющая несправедливость – использование ребенка в низменных целях – требовала наказания священника, ради самого же Блу. Пока что Джинни не знала, правильно ли будет так поступить, и не спешила сообщать Блу о своих намерениях.

Она дождалась полудня, зная, что Кевин приходит в свой лос-анджелесский офис в 9 утра, если не колесит где-нибудь по репортерским надобностям. Его специализацией была преступность, и Джинни догадывалась, что Кевин хорошо разбирается в теме домогательства священников к детям. Разговор с Кевином обещал волнение, ведь он и Марк дружили. Когда она услышала знакомый голос, рука, державшая сотовый, задрожала.

– Кев? Это Джинни, – хрипло и взволнованно произнесла Джинни. На том конце выдержали долгую паузу.

– Какая Джинни? – Кевин не узнал ее голос. Прошло столько времени, что Кевин давно перестал ждать ее звонка.

– Джинни Картер. Какая милая забывчивость! – поддразнила она Кевина. Он вскрикнул от неожиданности.

– Как это мило – не звонить три года и не отвечать на звонки, SMS и письма! – Он почти год пытался найти Джинни, потом отчаялся. Он связался с ее сестрой, чтобы узнать, как Джинни, и Бекки рассказала, что сестра превратилась в зомби, ни с кем не говорит, оборвала все прежние связи и работает по линии фонда SOS/HR во всяких кошмарных местах по всему миру, ища смерти, – так рисовалась картина Бекки. Кевин огорчился и одновременно восхитился работой Джинни. Он много раз писал ей мейлы, особенно в первый год, но она ни разу не ответила, и в конце концов Кевин оставил попытки достучаться до нее. Захочет – сама позвонит, решил он. Но годы шли. И вдруг она объявляется!