Голубой бриллиант (Сборник)

проще и уютней. У них все на лице написано. А на тебя я

смотрю, в твои колючие глаза и чувствую какой- то

дискомфорт. И меня зло берет, что ты умней и начитанней

меня. Мы же с тобой по сути дела еще и не разговаривали.

Полгода живем, как любовники, а серьезного слова друг другу

не сказали.

Это уже был какой-то другой Денисов, простой,

откровенный и добрый. Да я и смотрела на него уже другими

глазами, как на отца моего будущего ребенка. Я благодарила

его, хотя он об этом и не догадывался.

Не буду рассказывать про его двухэтажную виллу, про

пляж и теплое море, про тропическую природу. Мы

действительно постоянно находились рядом, вели

624

откровенные разговоры. О чем? Естественно о России,

находясь от нее за тридевять земель, о ее прошлом,

настоящем и будущем. Я ругала Ельцина, Чубайса, Немцова.

Он слушал меня молча и только скептически усмехался, не

возможно было понять, согласен он со мной или нет. Мне

казалось, что ему нет до них никакого дела и ему все равно,

кто правит страной - дураки, воры, циники или предатели. Едва

ли он улавливал-смысл моих эмоциональных речей: он лежал

отрешенным и думал о чем-то своем, возможно далеком от

политики и злобы дня. Я сидела в легком плетеном кресле

рядом с ним. Но когда я заговорила о еврейских банкирах,

прибравших к рукам всю экономику и финансы страны, он

оживился и спросил:

- Признайся честно: ты коммунистка?

- Нет, я ни к какой партии не принадлежу. Я просто

русская патриотка. Но я не могу спокойно смотреть, как мой

народ стонет под еврейским игом. Правительство сплошь

еврейское. Разве ты не согласен? И коммунисты борются за

права народа, за лучшую жизнь.

- Согласен. Хотя попадаются в правительстве и русские.

Кое-где.

- Это не русские, это шабес-гои, то есть верные слуги

евреев, чаще всего женатые на еврейках.

- Но я русский и, возможно, не меньший патриот, чем ты.

Я никого не эксплуатирую, плачу приличную зарплату своим

служащим и вовремя, в том числе и тебе. Я люблю свою

страну, ее историю. Болею за ее судьбу, переживаю, понимаю,

что народу плохо, тяжело. Но это же твои коммунисты довели

страну до такого состояния.

- Ложь, все ложь, ты говоришь словами Иуд Сванидзе и

Киселева, словами еврейского телевидения и газет, которыми

владеют еврейские банкиры Березовский и Гусинский. Ты

говоришь - любишь Россию, а сам устроил себе запасное

гнездышко на Кипре, на всякий случай. Предусмотрел. Ты

называешь себя патриотом, а на самом деле ты шабес-

патриот. Потому что служишь евреям и работаешь на них.

Я уже "завелась", не стесняясь в выражениях, пользуясь

его инертностью. Возражал он вяло, должно быть подобные

мысли нет- нет, да и посещали его.

- Служить, дорогая Лариса, приходиться тому, у кого

сила. Сегодня сила у евреев. Что ты думаешь - они захватили

власть только в России? Они владеют Америкой, Европой, в их

руках если не весь мир, то большая его часть. Потому что они

625

умней, хитрей и наглей нас, русских дураков. Советская власть

не вернется. Россия погибнет и никто, никакие твои Зюгановы

и Лебеди не спасут ее.

- А если появится новый Сталин?

- Не надейся, не появится. Евреи бдят, и вовремя

умертвят его, как умертвили Иосифа Висарионовича. А

вообще, мы с тобой вместо отдыха затеяли глупый, ненужный

разговор. Сегодня ночью ты что-то бормотала и потом звала

Егора. Так кажется зовут твоего артиста?

Я не ответила. Попыталась вспомнить сон, но никак не

мола. Снилось что-то кошмарное, и я звала Егора на помощь.

"Милый мой, любимый Егор. Как ты там? Ты мне очень нужен.

Ты еще не знаешь мою радость: у меня будет ребенок. Как ты

это воспримешь - вот что меня теперь волнует". Эти мысли

молнией сверкнули в моей памяти. Их погасили слова

Денисова:

- Давай лучше займемся сексом.

И тут меня нечистый дернул за руку. Язык мой, моя

доверчивая откровенность меня уже не однажды подводила,

как и теперь: не подумав о последствиях я брякнула,

похвалилась своей радостью:

- Так мы уже назанимались и с хорошими результатами:

я беременна.

Он вдруг подхватился, уставился на меня тупым

холодным взглядом и молчит. И я смотрю на него, весело и

беспечно. Наконец он глухо выговорил:

- Надеюсь, ты шутишь?

- В таких делах, Боря, не шутят. Это грех.

- Так какого ж ты хрена не предохранялась? Ты же

знала, что я не терплю презервативов! - в ярости закричал он,

испепеляюще глядя на меня. Я не ожидала такой вспышки и с

невинной откровенностью сказала:

- Но я хотела ребенка, это моя мечта.

- Ты хотела?! Так ты преднамеренно это сделала?! -

продолжал он в бешенстве выкрикивать, надвигаясь на меня,

сжав остервенело кулаки, так что я попятилась назад. А он все

шипел по-змеиному, выдавливая из себя ядовитые слова: - Ты