Голубой бриллиант (Сборник)

манипулировать многомиллионной массой народа. Но 30 лет

назад это казалось смелым прорывом к будущей свободной

жизни. В таком направлении общественного развития, в таком

"настрое" умов, писатель справедливо видел симптомы

распада человеческой личности, предугадывал возможности

духовного и политического рабства. Отсюда и острота

публицистической линии не только романа "Во имя отца и

сына", но и последующих произведений Шевцова. Гражданско

- публицистический пафос отражает характер идеологической

борьбы второй половины XX столетия. Более того, этот пафос

составляет и основу художественности романов Шевцова. Он

сумел без ущерба для художественности сделать главным

предметом (объектом) своего повествования вопросы

общественно - политического исторического содержания.

Противоречит ли это законам искусства, литературы?

Призывы освободить литературу от какой бы то ни было

идеологии, а уж тем более - политики - не новы. Они

раздавались и десять и семьдесят лет назад и даже

полтораста. Только литература не слушалась критиков и не

могла оставаться равнодушной к тому, что происходит в

обществе. Так появились "Властителям и судьям" Державина,

пушкинская "Деревня", "На могилах" Лескова и многое, многое

другое, что не укладывалось в рамки идиллических романов.

Поэтому незачем пытаться с помощью ярлычных определений,

наподобие "политическая повседневка", "не художественно"

обесценить и опошлить то, что по сути оказывается страстным

откликом на животрепещущие вопросы бытия. К тому же,

вопросы исторические и политические как раз и становятся

художественными, когда они оказываются одновременно

нравственными вопросами. Роман "Во имя отца и сына"

написан именно в таком ключе. Редкий для современной

литературы синтез высокого патриотизма, яркой образности,

публицистичности.

Выход в свет этого романа также был враждебно

встречен защитниками групповых, клановых интересов. В ход

пошли даже злонамеренные обвинения писателя в

антисемитизме, в клевете на советскую действительность, в

попытке поссорить интеллигенцию с народом.

656

Истерические крики о клевете на советскую

действительность имели целью через влиятельные партийные

и государственные структуры поставить писателя вне

литературы, вне общества. Литературные интриганы, не

желавшие мириться с любыми проявлениями русского духа,

очернили писателя, ссылаясь при этом на "заботу" о народе.

Но были и защитники Ивана Шевцова. 24 апреля 1970

года газета "Советская Россия" напечатала ответ поэта Игоря

Кобзева М. Синельникову, которой в "Комсомольской правде"

дал грубый разбор романа "Во имя отца и сына". И. Кобзев

отметил тенденциозность и примитивизм оценок критика.

Слово поэта было подкреплено подборкой читательских

писем, вновь поддержавших И. Шевцова.

Общий замысел романа, широкая, детально и правдиво

изображенная картина заводских будний нашла горячий отклик

в сердцах многих людей, трудившихся на заводах, полях, в

школах. Они понимали, что их время не только период новых

производственных свершений, но и время борьбы за свои

убеждения. Это их мысли воплотились в романе в думах

Сергея Кондратьевича Лугова: "Жизнь - сражение, постоянное,

нелегкое. Иногда с переменным успехом. Жизнь - это тоже

поле битвы, независимо от того, гремит артиллерийская

канонада или вместо нее, кто-то одержимый бредовыми

идеями своей исключительности и превосходства, заполняет

эфир и газетные полосы тлетворным ядом лицемерия,

человеконенавистничества". А исход битвы, как показывает

писатель, зависит от усилий каждого, от выборы позиции по

отношению к духовным растлителям, как называет их артист

Пасадов - один из тех, кто поддерживает Глебова в борьбе с

шарлатанами.

Пасадов руководит народным заводским театром. Он

придерживается наступательной тактики в борьбе с "пеной",

загрязняющей океан народной жизни. Напряженно думает он о

том, что "накипь" в сравнении с безбрежной ширью океана

ничтожна и не сможет отравить всю его поверхность. Стоит

только океану "рассердиться", как "вышвырнет на берег

неукротимой волной всякую нечисть". Поэтому важно не

потерять волю к сопротивлению, не допустить власти

марининых ...

С героем можно согласиться. Не понятно лишь, где же

тут антисемитизм, в котором упрекали писателя? Ведь все

конфликты в романе даны в плоскости духовно-нравственных

отношений, которые, как известно, многое решают и в которых

657

участвуют люди многих национальностей. И все решается в

романе под срезом убеждений, а не по признакам цвета кожи и

т.п.

Не случайно в финале романа к Глебову, подвергшемуся

несправедливым нападкам нечистоплотных репортеров,