Голубой бриллиант (Сборник)

наших милых девушек, если ты не возражаешь? - оживился

Валерий. - Как, девчонки? Соловушки, лебедушки?

- Фирма гарантирует вашу неприкосновенность и полную

безопасность, - добавил Сиамский.

Нина с энтузиазмом приняла заманчивое предложение,

Маша колебалась. Она решила, что этот круиз заранее

125

устраивается для нее или даже как заговор против нее и

решительно отказалась. Нина ухитрилась шепнуть Валерию,

что она попробует уговорить Машу. И уговаривала настойчиво,

почти слезно просила составить ей компанию. Мол, никогда в

жизни не плавала на яхте, да еще с сервисом. И ребята

неплохие, и Гриша больше лебедь, чем индюк. "Гусь, - сказала

Маша и рассмеялась. - Ладно, я тоже не плавала на яхте. Я

согласна, но только ради тебя".

Уже потом, после "круиза", анализируя произошедшее,

Маша поражалась своей сговорчивости, легкомыслию и

беспечности, что вообще было чуждо ее серьезному,

осмотрительному характеру. Правда, в свое оправдание она

выдвигала свое чисто профессиональное любопытство

странным, противоречивым типом и хотела понять, где маска и

где подлинное лицо. За это любопытство она дорого

заплатила.

"Круиз", по мнению Маши и Нины, удался на славу, обе

женщины были довольны. Когда к вечеру возвратились в

санаторий, Нина с Валерием незаметно "откололись" от Маши

и Сиамского, который пригласил Машу зайти к нему

посмотреть его хоромы - двухкомнатный "люкс". Вел он себя

скромно и корректно и, к удивлению Маши, на яхте

воздерживался от спиртного. Маша согласилась зайти в его

"люкс" ("только на минуточку"). Гриша (он просил так его

называть) достал коробку отличных шоколадных конфет,

водрузил на стол бутылку французского коньяка "Наполеон",

наполнил две хрустальные рюмки. Лицо его приняло скорбное

выражение, глаза затуманились. Он смотрел на Машу долгим

испытующим взглядом и мечтательно произнес:

- Прекрасная Мария Сергеевна, вы видите, что я

совершенно трезв, как стеклышко. Там, на яхте, я приказал

себе: не злоупотребляй, Гриша. И я зло не употребил. Я

вообще равнодушен к спиртному и держу его только для

друзей. Здесь сейчас я хочу выпить за вас, за редкостную

женщину, обозвавшую меня...

- Не надо, - порывисто и смущенно перебила Маша и

сделала предупреждающий жест рукой. - Я могла ошибиться,

приняв лебедя за гуся. - В ее словах звучала скрытая ирония,

которую он не заметил, и продолжал несколько напряженным

голосом:

- За ваше счастье, за ваше здоровье. - И в

возбужденном голосе его, и в грустных глазах чувствовалась

126

искренность и доброжелательность. И Маша почти

машинально и одновременно с ним опорожнила свою рюмку.

На яхте она осмотрительно пила вино, легкий хмель

создавал хорошее настроение, и Маша не раскаивалась, что

приняла приглашение. Гриша постоянно находился рядом с

ней, внимательный, предупредительный, предлагал ей

дегустировать различные марки хороших вин, дегустировал и

сам умеренными дозами, смотрел на Машу печальными

затуманенными глазами. День выдался солнечный,

ослепительный, море спокойное, изумрудное. Маше дышалось

легко и вольно, и она уже не чувствовала прежней неприязни к

Сиамскому. И вот теперь в "люксе" после рюмки коньяка она

ощутила в себе приятную возбужденность. Прежняя

настороженность и подозрительность ее уступила место

бесшабашной беспечности.

- Мария Сергеевна, не удивляйтесь, пожалуйста

выслушайте меня. И не говорите сразу "нет", - начал Сиамский

напряженным голосом, приняв строгий вид Он опять молча

наполнил обе рюмки коньяком - Маша при этом не очень

решительно протестовала - и продолжал: - И не говорите, что я

вас не знаю. Голос его дрогнул, напряженный взгляд

пронизывал Машу. - Будьте моей женой. Я сделаю вас царицей

мира. Ваша жизнь всегда будет, как сегодняшний день.

Маша выслушала его с любопытством и изумлением. И

не успела в ответ произнести и слова, как он поднял свою

рюмку и сказал:

- Мы пили за ваше счастье, а эту, последнюю выпьем за

наше с вами. - Маша отрицательно покачала головой и не

дотронулась до своей рюмки. - Не хотите за наше. Тогда за

мое. Пожелайте мне что-нибудь, чего не жалко для индюка.

Ну разве можно отказать в такой просьбе? Она пожелала

ему счастья и выпила до дна. Сказала:

- А замуж я не собираюсь. Пока...

- Что значит "пока"?

- Пока не полюблю.

И вот тогда-то произошло то, что нанесло Маше

душевную травму на всю жизнь. Внезапно черные глаза

Сиамского загорелись злым мятежным огнем, лицо судорожно

исказилось гримасой ожесточения и похоти. Он схватил Машу

в охапку железными мускулистыми руками, и она не успела

опомниться, закричать, как оказалась в его спальне на

широкой кровати. Тяжело дыша, исторгая злобное нетерпение,