Голубой горизонт

После очередной паузы она встала:

— Идем!

Взяв Джима за руку, она заставила его подняться на ноги. Теперь ее голос звучал твердо и решительно. Прежде Луиза всегда приближалась к нему тайком, когда весь лагерь засыпал. Но теперь она открыто направилась с Джимом к его фургону. Она слышала голоса в темноте и понимала, что слуги наблюдают за ними. Это ее не остановило.

— Помоги мне подняться, — сказала она, очутившись у задних ступенек фургона.

Джим наклонился и подхватил ее на руки. Обняв его за шею обеими руками, она прижалась к нему лицом. Когда Джим нес ее вверх по лесенке и внутрь фургона, она чувствовала себя маленькой и легкой, как ребенок.

— Я твоя женщина, — негромко произнесла она.

— Да. — Джим опустил ее на походную кровать. — А я — твой мужчина.

Стоя над ней, он снял одежду. Его тело выглядело сильным и светлым в лучах лампы. Луиза увидела, что Джим возбужден, но на этот раз не испытала отвращения. Она без стыда протянула руку и сжала его мужское достоинство. Оно оказалось твердым, словно вырезанным из железного дерева.

Желание захлестнуло Луизу так, что кончики ее грудей напряглись до боли. Она села и расшнуровала свою рубаху.

— Ты мне нужен, Джим. О, как же ты мне нужен, — пробормотала девушка, не отводя от него взгляда.

Джим, торопясь, проявлял неловкость, его страсть превосходила страсть Луизы. Он снял с нее сапоги, расшнуровал ее бриджи. А потом в благоговении уставился на золотистое гнездышко кудряшек в развилке ее бедер.

— Погладь меня, — хрипло прошептала девушка.

В первый раз Джим коснулся рукой ее лона, готового впустить его в ее тело и душу. Луиза раскинула ноги, и Джиму показалось, что ее жар обжигает ему пальцы. Он ощутил на пальцах влагу.

— Скорее, Джим… — шепнула она, обнимая его. — Я уже не в силах терпеть…

Она настойчиво привлекла его к себе, и Джим упал на ее прекрасное тело.

— О боже, мой маленький Ёжик, как же я тебя люблю! — задыхаясь, проговорил он.

Обхватив Джима обеими руками, Луиза попыталась направить его… и в этот момент ей показалось, что ее лоно слишком мало́ для него.

— Помоги мне! — воскликнула она.

Положив ладони ему на ягодицы, девушка отчаянно притянула его к себе и почувствовала, как под ее руками судорожно сжались мышцы, когда он подался бедрами вперед. Луиза бессвязно вскрикнула — ее захватило удовольствие, близкое к агонии. Внезапно, преодолев последнее сопротивление, он вошел до конца. Она закричала, но, когда он попытался отстраниться, она обхватила его обеими ногами в стремлении удержать.

— Не оставляй меня! — воскликнула она. — Никогда не уходи! Останься со мной навсегда!

Когда Джим проснулся, сквозь задние завесы фургона уже сочились первые перламутровые лучи рассвета. Луиза не спала; она наблюдала за ним, уложив голову на его обнаженную грудь. Увидев, что Джим открыл глаза, она провела пальцем по его губам.

— Когда ты спишь, ты похож на мальчишку, — прошептала она.

— Я докажу тебе, что я уже большой мальчик, — шепнул он в ответ.

— Хочу, чтобы ты знал, Джеймс Арчибальд: я всегда готова увидеть доказательства.

Луиза улыбнулась, потом села и положила руки ему на плечи, прижимая к постели. И одним гибким движением, словно садясь верхом на Верную, она оседлала Джима.

Их радость сияла так ярко, что, казалось, освещала весь лагерь, меняя настроение всех окружающих. Даже мальчишки-пастухи сообразили, что произошло нечто чрезвычайно важное; они хихикали и подталкивали друг друга, глядя на Джима и Луизу. Это дало им повод посплетничать немножко, и даже угроза появления Манатаси и ее импи как будто ослабела перед лицом нового, чарующего события.

Джим почувствовал это новое сентиментальное настроение, разлившееся по лагерю, и приложил все силы, чтобы люди не теряли бдительности. Каждое утро начиналось с тренировки: он учил людей стрелять из седла, оттачивал тактику боя при отступлении и наступлении.

Потом он снова и снова осматривал защитные сооружения. Для каждого из стрелков было отведено свое место по периметру и назначено по два мальчика для перезарядки оружия. Джим и Луиза вместе натаскивали в этом вурлоперов и пастухов. Джим приколотил к откидному борту своего фургона золотой гульден.

— В воскресенье, после того как Веланга почитает вам Библию, устроим соревнование между командами, кто быстрее стреляет, — пообещал он.

Достав из кармана большие часы на золотой цепочке, подаренные ему Томом и Сарой на последний день рождения, он продолжил:

— Я буду засекать время, а золотой гульден достанется победителю.