Голубой горизонт

Переговорщик явился в простой юбке из кожаных полос, без головного убора или оружия. Это был красивый мужчина средних лет, с телом воина и лицом шоколадного цвета. Войдя в лагерь, он сразу узнал Джима. Похоже, видел его во время сражения. Он опустился на одно колено, выражая почтение, хлопнул в ладоши и напевно заговорил:

— Самый могучий из воинов! Непобедимый колдун, вышедший из великих вод! Пожиратель импи, убивший Манатаси! Ты более велик, чем все ее предки!

— Скажи ему, что я его вижу и он может ко мне подойти.

Джим прекрасно понимал значение и важность этой встречи и постарался держаться как можно более надменно и величественно.

Индуна подполз к нему на четвереньках. Он взял левую ногу Джима и поставил на свою склоненную голову. Джима это застигло врасплох, и он чуть не потерял равновесие, но все же удержался на правой ноге.

— Великий белый слон! — так же напевно продолжил индуна. — Молодой годами, но обладающий силой и мудростью, даруй мне твое милосердие!

От отца и дяди Джим достаточно узнал об африканских церемониальных обычаях и в целом знал, как себя вести.

— Твоя никчемная жизнь принадлежит мне, — ответил он. — Я волен забрать ее или оставить тебе. Почему бы мне не послать тебя той же дорогой через небо, по которой я отправил Манатаси?

— Я дитя без отца и матери. Я сирота. Ты забрал моих детей.

— О чем он говорит? — сердито спросил Джим у Тегвайна. — Мы не убивали детей.

Индуна услышал его тон и понял, что оскорбил великого. Он прижался лицом к земле. Когда он отвечал на вопрос Тегвайна, его голос звучал хрипло в пыли. Джим воспользовался возможностью снять ногу с головы нгуни: стоять на одной ноге было слишком неудобно и недостойно.

Тегвайн наконец повернулся к Джиму:

— Он был главным хранителем королевских стад. Он называет животных своими детьми. Он умоляет или убить его, или даровать ему честь стать хранителем стад для тебя.

Джим изумленно уставился на мужчину:

— Он хочет работать на меня как старший пастух?

— Он говорит, что жил рядом с животными с самого детства. Он знает каждое по имени, знает, какой бык покрывал какую из коров. Он знает возраст и характер всех животных. Знает лекарства от каждой болезни, какая только может поразить стадо. Своим ассегаем он убил пять львов, напавших на стада. Более того… — Тегвайн остановился, чтобы перевести дыхание.

— Довольно! — поспешил остановить его Джим. — Я верю тому, что он говорит, но что насчет остальных? — Он показал в сторону сидевших на корточках фигур неподалеку от лагеря. — Кто они такие?

— Это его пастухи. Они тоже были отданы в услужение стадам еще в детстве. Без животных их жизнь не имеет смысла.

— Значит, они тоже предлагают себя?

Джим с трудом мог осознать размеры своей удачи.

— Каждый из них желает стать твоим человеком.

— А от меня они чего ждут?

— Они ожидают, что ты их убьешь, если они совершат ошибку или плохо выполнят свои обязанности, — заверил его Тегвайн. — Манатаси обязательно поступила бы именно так.

— Я, вообще-то, не это имел в виду, — сказал Джим по-английски, и Тегвайн озадаченно уставился на него. Джим быстро продолжил: — Чего они хотят за свою работу?

— Видеть сияние твоего довольства, — ответил Тегвайн. — Как и я.

Джим в задумчивости подергал себя за ухо, а индуна приподнял голову, чтобы заглянуть ему в лицо, боясь, что его просьба будет отвергнута и белый колдун сразит его, как королеву.

А Джим соображал, насколько увеличатся его силы, если к его отряду прибавятся пятьдесят или шестьдесят пастухов. И скорее всего, это обойдется ему недорого… Из рассказов Тегвайна он знал, что эти пастухи могут прожить на одном молоке и крови животных, да еще он может добавить к этому подстреленную им дичь…

Джим знал, что в ответ он может ожидать бесконечную преданность. А эти люди являлись не только опытными скотоводами, но и бесстрашными воинами… Он мог бы стать вождем собственного воинственного племени. Со стрелками-готтентотами и воинами-нгуни он мог ничего не бояться в этих диких и опасных землях. Он мог стать королем…

— Как зовут этого человека? — спросил он Тегвайна.

— Его называют Инкунзи, потому что он бык всех королевских стад.

— Скажи Инкунзи, что я благосклонно смотрю на его просьбу. Он и его люди теперь — мои люди. Их жизни в моих руках.

— Байете! — восторженно воскликнул Инкунзи, услышав перевод. — Ты мой господин и мое солнце!

Он снова водрузил себе на голову правую ногу Джима.

Остальные импи, увидев происходящее, поняли, что приняты на службу. Вскочив, они заколотили ассегаями по щитам и закричали:

— Байете! Мы твои люди! Ты наше солнце!

— Скажи им, что солнце может согреть человека, но может и сжечь его дотла, — торжественно предостерег Джим.

Потом он повернулся к Луизе и объяснил, что только что произошло.

Луиза посмотрела на жуткую банду воинов и припомнила, как всего день назад эти нгуни с громкими яростными песнями наступали на их лагерь.

— Можно ли им доверять, Джим? Не лучше ли их разоружить?

— Я знаю традиции здешних народов. Если они поклялись в верности, я могу доверить им даже свою жизнь.

— И мою, — негромко напомнила ему Луиза.