Голубой Лабиринт (ЛП)

— Кровь струилась в центре зала. Когда я посветил фонарем в... луч нашел тело.

Д'Агоста вспомнил всю кровь из фотографий отчетов. Реконструкция преступления указала, что жертву, старшего технического специалиста по имени Виктор Марсела, ударили по голове тупым инструментом, его тело засунули в витрину с чучелами, без часов, бумажника и карманных денег.

Д'Агоста провел консультацию в своем планшете:

— Какие-либо специальные мероприятия проходили вчера вечером?

— Нет.

— Никакие пижамные вечеринки, IMAX шоу, экскурсии после закрытия? Вещи такого рода?

— Ничего.

Д'Агоста уже знал большую часть этого, он любил на всякий случай проходить пройденный материал со свидетелями. Отчет коронера показал, что время смерти было приблизительно в десять тридцать:

— В сорока минутах, до момента Вашего обнаружения трупа, Вы не видели кого-нибудь или чего-нибудь необычного? Турист после закрытия, который утверждал что он потерялся? Сотрудники Музея, которые работали внеурочное время?

— Я не видел ничего странного. Просто обычные ученые и кураторы, работающие поздно.

— А этот зал?

— Был пуст.

Д'Агоста кивнул в сторону двери с красной надписью «ВЫХОД»:

— Куда она ведет?

Уиттакер пожал плечами:

— В подвал.

Д'Агоста осмотрелся. Южноамериканский золотой зал был недалеко, но он не был тронут, ничего не украли и не нарушили. Вполне возможно когда Марсела уходил закончив работу поздно ночью, он потревожил спящего бродягу в этом пустынном углу Музея, но д'Агоста сомневался, что история была настолько экзотична. Необычным в этом случае, было то, что убийце, по-видимому, удалось покинуть Музей незамеченным. Единственный выход в ночное время суток был тяжело охраняемый контрольно-пропускной пункт на нижнем уровне. Действительно ли убийца был сотрудником Музея? У него был список каждого, кто работал до поздна тем вечером, он был на удивление длинным. Впрочем, Музей был очень большой с несколькими тысячами сотрудников.

Д'Агоста задал Уиттакеру еще несколько вопросов, а затем поблагодарил его.

— Я собираюсь осмотреться, Вы можете вернуться обратно, — сказал он.

Следующие двадцать минут лейтенант разнюхивал все вокруг "Альков" и прилежащих к ним районов, регулярно обращаясь к фотографиям места преступления на своем планшете. Но ничего нового не было, нечего было искать, ничего такого, что было упущено.

Сделав глубокий вздох, Д'Агоста засунул IPad обратно в свой портфель и направился в сторону отдела по связям с общественностью.

Глава 6

Наблюдение за вскрытием трупа занимало одну из нижних позиций в списке любимых занятий лейтенанта Питера Англера. У него не было проблем с видом крови. За его пятнадцать лет службы в органах, он много чего видел — выстрелы, удары ножом, избиения, отравления, сбивания автомобилем, расплющенные трупы на тротуаре, разделенные части тела на путях в метро. Не говоря уже о своих собственных ранах. Он не был рохлей: он доставал свое оружие при исполнении служебных обязанностей и использовал его дюжину раз. Он мог иметь дело с насильственной смертью. Что и заставляло чувствовать себя неловко, так это клинический холод от трупа, который систематически демонтировался, орган за органом, их обрабатывали, фотографировали, прокомментировали, даже шутили. Это и конечно, запах. Но в течение нескольких лет, он научился жить с задачей и он приблизился к тому, чтобы с мужеством уйти в отставку.

Относительно этого вскрытия трупа было что-то странное, однако, это дало особенно жуткое чувство. Англер видел много вскрытий — но он никогда не видел такого, что отец жертвы пристально наблюдал за этим процессом.

В комнате присутствовало пять человек: Англер, один из его детективов, Милликин - судебный патологоанатом, отвечающий за вскрытие трупа, его помощник - короткий, сморщенный и горбатый, как Квазимодо, и специальный агент Алоизий Пендергаст.

Конечно, у Пендергаста не было здесь официального статуса. Когда Пендергаст обратился со своей причудливой просьбой, Англер счел отказать ему. В конце концов, агент не сотрудничал в расследовании до сегодняшнего дня. Но Англеру удалось проверить некоторые данные о Пендергасте и узнал, что — в то время как он был известен в Бюро своими неортодоксальными методами — он также вызывал страх за превосходные успехи. Англер никогда не видел досье, настолько полное благодарностей и осуждений. В конце концов он решил, что не стоило запрещать человеку присутствовать на вскрытии, тем более это был его сын. И кроме того, Пендергаст нашел бы способ присутствовать, независимо от того, чтобы он сказал.