Голубой Лабиринт (ЛП)

Патологоанатом, доктор Константинеску, также, похоже, знал о Пендергасте. Константинеску походил больше на доброжелательного сельского доктора, чем на медицинского эксперта, и присутствие специального агента расстроило его. Он был так же напряжен и возбужден, как кот в новом доме. Раз за разом, поскольку он бормотал свои медицинские наблюдения в висящий микрофон, он останавливался, оборачивался через плечо, чтобы посмотреть на Пендергаста, а затем откашливаясь начинал снова. Ему потребовался почти час, чтобы закончить одну только внешнюю экспертизу — что считается весьма впечатляющим показателем, учитывая почти полное отсутствие доказательств, чтобы их обнаружить, собрать и маркировать. Удаление одежды, фотографии, рентгеновские снимки, взвешивание, тест на токсичность, замечания различных отметок и остальная часть этого процесса продолжалась бесконечно. Как будто бы патологоанатом боялся совершить ошибку, или имел странное нежелание продолжать работу. Помощник, который казалось был нетерпелив, покачиваясь с одной ноги на другую, перекладывал инструменты. На протяжении всего этого, Пендергаст стоял неподвижно позади других, халат подобно саванну окружал его, глаза перемещающиеся с Константинеску на тело его сына и обратно, ни говоря ни слова, ничего не выражали.

— Нет очевидных внешних ушибов, гематом, колотых ран, или других травм, — говорил патологоанатом в микрофон. — Первоначальный внешний осмотр, наряду с рентгеновским доказательством, указывает на то, что смерть наступила в результате сокрушительной травмы шейных позвонков С3 и С4, наряду с возможным боковым поворотом черепа, пересекающий позвоночник и спину, вызывая шок.

Доктор Константинеску отступил от микрофона, откашливаясь снова и снова:

— Мы... мы собираемся начать внутренний осмотр, агент Пендергаст.

Однако Пендергаст остался неподвижным, за исключением возможно, наклона его головы. Он был очень бледен: его характерные черты уже неоднократно видел Англер. Чем больше он узнавал о Пендергасте, тем меньше он ему нравился. Человек был своего рода фриком.

Англер возвратил свое внимание к телу, лежащему на каталке. Молодой человек был в превосходной физической форме. Уставившись на гладкую мускулатуру трупа и линии, изящные даже при смерти, они напомнили ему об определенных описаниях Гектора и Ахиллеса в картинах глиняной посуды Черной статуэтки.

"Мы собираемся начать внутренний осмотр". Телу оставалось недолго быть в превосходной форме.

От одного кивка Константинеску, помощник принес пилу Страйкера. Запустив ее, патологоанатом проехался рядом с головой Альбана — поскольку он распилил кость, пила сделала конкретное, шлифовальный визг, Англер это ненавидел — и удалил макушку. Англеру казалось, что мозг был одним из последних органов, который удаляли. Большинство вскрытий начиналось со стандартного Y-образного разреза. Возможно, это имело некоторое отношение к причине смерти, являющейся сломанной шеей. Но Англер чувствовал, что более вероятной причиной был другой наблюдатель в комнате. Он украдкой взглянул на Пендергаста. Человек выглядел, во всяком случае, еще более бледным, его лицо, более закрытое чем когда-либо.

Константинеску исследовал мозг, тщательно удалил его, поместил его на весы и бормотал еще некоторые наблюдения в микрофон. Он взял несколько образцов ткани, вручил их помощнику, и затем — на этот раз не оглядываясь — заговорил с Пендергастом:

— Агент Пендергаст... Вы планируете открытый гроб?

На мгновение, тишина. И затем Пендергаст ответил:

— Не будет никакого гроба — и похорон. Когда тело будет выдано, я сделаю необходимые приготовления, чтобы кремировать его. — Его голос звучал подобно чистке лезвия ножа против льда.

— Ясно. — Константинеску заменил мозг в полости черепа, и поколебался. — Прежде чем продолжить, я хотел бы задать вопрос. Рентген показал, что в желудке умершего находится объект округлой формы. И все-таки нет никаких шрамов на теле, чтобы указать старые огнестрельные раны или хирургические процедуры. Знаете ли вы о каких-либо имплантантов содержащихся в теле?

— Нет, — сказал Пендергаст.

— Очень хорошо. — Константинеску медленно кивнул. — Теперь я сделаю Y-разрез.

Когда все молчали, патологоанатом снова взял пилу Страйкера, чтобы сделать разрезы в левом и правом плече и поворачивая их вниз, чтобы они встретились на грудине, а затем завершил разрез в одной линии к лобку скальпелем. Помощник вручил ему набор ножниц и Константинеску завершил открытие грудной полости, поднимая прочь отрезанные ребра и плоть, подвергая сердце и легкие.

За плечом Англера, Пендергаст оставался жестким. Определенный запах начал распространяться по комнате - запах, который всегда оставался с Англером, так же, как визг пилы.