Голубой Марс

– Очень любопытное место, – отрывисто проговорила Майя. Ей не нравилось, когда ей задают вопросы, не нравилось быть в центре внимания – от этого она ощущала себя музейным экспонатом. Но они не собирались расспрашивать ее, и она лишь пристально смотрела на них. Наконец один из молодых парней не выдержал и заговорил со стоящей рядом с ней женщиной. У него было на редкость красивое лицо с аккуратными чертами под копной черных волос, сладкая улыбка, естественный смех – и все это вместе производило чарующее впечатление. Он был молод, но не настолько, чтобы казаться несформировавшимся. Вроде бы он походил на индуса – смуглая кожа, белые ровные зубы. Мускулистый, стройный, как гончая, ростом намного выше Майи, но не из тех молодых гигантов – он был еще человеческого роста, статный и грациозный. Сексуальный.

Когда группа стала вести себя расслабленнее, в формате коктейльных вечеринок – слоняясь, болтая и глядя на канал и доки, – Майя начала медленно двигаться в сторону парня. Наконец, у нее возникла возможность заговорить с ним, а он отреагировал вовсе не так, как если бы к нему приблизилась Елена Троянская или Люси вида «человек умелый». Такие губы она бы с удовольствием поцеловала. Об этом, конечно, не могло быть и речи, да ей не особо и хотелось. Но ей нравилось об этом думать, это будило в ней некоторые мысли. В лицах заключалось столько силы…

Его звали Атос. Он был родом из каньона Ликус, что к западу от Родоса. Сансей из семьи морехода. Дедушки и бабушки его были греками и индусами. Он участвовал в учреждении новой партии Зеленых и был убежден, что помогать Земле с ее популяционным всплеском – единственный путь избежать попадания в водоворот. Это был спорный метод, из разряда «хвост вертит собакой», как он сам признал с легкой и красивой улыбкой. Сейчас он баллотировался в представители городов бухты Непентес и помогал координировать кампанию Зеленых в целом.

– Так мы пересечемся со «Свободным Марсом» через несколько дней? – спросила Майя у Венданы чуть позже.

– Да. Мы собираемся устроить с ними дебаты в Гейле.

Потом, когда они поднимались по трапу на свой корабль, молодые, отвернувшись от нее, собрались на баке, где продолжили вечеринку. О Майе забыли – она не была частью всего этого. Посмотрев им вслед, она присоединилась к Мишелю в их маленькой каюте ближе к корме. Она кипела и ничего не могла с этим поделать, хоть и испытала шок, когда это увидела: иногда она просто на дух не переносила молодежь.

– Я их ненавижу! – заявила она Мишелю.

Она ненавидела их только потому, что они были молоды. Она могла презирать их за их безрассудство, глупость, незрелость, ограниченность, и это все было правдой, но она также ненавидела их молодость – не физическое совершенство, а сам возраст и то, что у них еще все было впереди. Ведь не было ничего лучше, чем предвкушение. Иногда она просыпалась от счастливых снов, в которых смотрела на Марс с «Ареса», вскоре после того, как они выполнили аэродинамическое торможение и стабилизировались на орбите, готовясь к высадке. И пораженная внезапным переносом в настоящее, понимала, что это для нее было лучшим моментом из всех, это волнующее предвкушение при виде огромной планеты, где все казалось возможным. Это и была молодость.

– Подумай о них просто как о попутчиках, – посоветовал Мишель, как и во все предыдущие разы, когда Майя признавалась ему в этом чувстве. – Они будут молоды ровно столько же, сколько были мы: щелк – и все, да? А потом состарятся и умрут. Мы все через это проходим. Сотней лет больше, сотней меньше – без разницы. И среди всех людей, кто жил и когда-либо будет жить, эти – единственные, кто живет в ту же эпоху, что и мы. Мы живем с ними в одно и то же время, и поэтому мы современники. А наши современники – это единственные, кто может по-настоящему нас понять.

– Да-да, – согласилась Майя. – Но я все равно их ненавижу.