Голубой молоточек. Охота за сокровищами (СИ)

Она постучала в дверь с надписью «Главный редактор», но никто не отозвался. Мы вошли в кабинет, и я поцеловал ее, почувствовав, что у меня повышается не только температура.

— Эй! — тихонько воскликнула она. — Так я тебе еще нравлюсь?

— Да, но мне придется уехать. Фрэд Джонсон, наверное, уже в Тусоне.

Она коснулась моей груди кончиками пальцев, словно выстукивая какое-то послание на пишущей машинке:

— Будь осторожен. Фрэд из тех мягких мальчиков, которые иногда могут быть опасны.

— Он уже не мальчик.

— Знаю. Это тот светловолосый молодой человек, который работает в музее, но он очень несчастлив. Как-то он признался мне в этом, рассказывая о своей ужасной семье. Его отец — ни на что не годный алкоголик, а мать живет в постоянном напряжении. Фрэд пытается выбраться из всего этого, но у меня такое впечатление, что, несмотря на кажущееся спокойствие, он близок к отчаянию. Поэтому будь осторожен.

— С Фрэдом я сумею справиться.

— Я знаю. — Она положила ладони мне на плечи. — Так что же я могу для тебя сделать?

— Ты хорошо знаешь миссис Чентри?

— Почти с самого рождения. Я была маленькой девочкой, когда познакомилась с ней.

— Вы дружите?

— Вроде того. Я часто оказывала ей разные услуги, но после вчерашнего вечера чувствую себя немного неловко.

— Будь с ней в контакте, ладно? Мне бы хотелось знать, что она будет делать сегодня и завтра.

— Могу я узнать почему? — Моя просьба как будто несколько обеспокоила ее.

— Боюсь, что не смогу тебе ответить. Я сам не знаю почему.

— Ты в чем-то подозреваешь ее?

— Я подозреваю всех.

— За исключением меня, надеюсь. — Ее улыбка была серьезна и многозначительна.

— За исключением тебя и себя. Так ты можешь понаблюдать для меня за миссис Чентри?

— Разумеется. Я и так собиралась ей позвонить.

Я оставил автомобиль на аэродроме в Санта-Тересе и сел в самолет, летевший в Лос-Анджелес. Там мне пришлось сорок минут ожидать рейса на Тусон. Я съел бутерброд в баре, запил его пивом и позвонил в свое бюро, чтобы узнать о телефонных звонках.

Мне сообщили, что звонил Саймон Лэшмэн. У меня еще было время, чтобы с ним связаться.

Его голос в телефонной трубке показался мне еще более недовольным и брюзгливым, чем утром. Я представился, сказал, где нахожусь, и поблагодарил за звонок.

— Не за что, — сухо отозвался он. — Я не собираюсь извиняться за свою раздражительность, потому что она совершенно оправданна. Отец этой девушки подложил мне когда-то большую свинью, а у меня нет обыкновения прощать. Каков отец, такова и дочь.

— Я действую не по приказу Баймейера, — сказал я.

— Мне показалось, что так.

— Меня наняла его жена. Она очень волнуется за дочь.

— И правильно делает. Девица ведет себя как наркоманка.

— Значит, вы ее видели?

— Да. Они были здесь с Фрэдом Джонсоном.

— Можно мне приехать и поговорить с вами сегодня вечером?

— Вы же говорили, что вы в Лос-Анджелесе?

— Через несколько минут я сажусь в самолет на Тусон.

— Хорошо. Я тоже предпочитаю не говорить о таких делах по телефону. Когда я работал в Таосе, у меня даже не было телефонного аппарата. Это был самый счастливый период в моей жизни. — После этого он тут же взял себя в руки: — Кажется, я начинаю болтать вздор. Ненавижу стариков, которые несут вздор. Итак, до свидания.

XVIII

Дом Лэшмэна стоял на краю пустыни, у подножия горы, которая появилась перед моими глазами задолго до приземления самолета. Это было обширное двухэтажное здание, окруженное деревянным забором, напоминавшим частокол.

День уже клонился к вечеру, но было еще жарко.

Лэшмэн отворил калитку и вышел мне навстречу. Его лицо, изборожденное глубокими складками, было заключено в рамку седых волос, ниспадавших до самых плеч. На нем были брюки и рубашка из выгоревшей голубой материи и плоские мокасины из козлиной кожи. Голубые глаза от долгого общения со светом выцвели наподобие одежды.

— Мистер Арчер?

— Он самый. Спасибо, что позволили мне приехать.

Старик вел себя, казалось бы, совершенно просто, но во всей его фигуре было что-то, заставлявшее относиться к нему с уважением. Рука, которую он мне протянул, была искривлена артритом и покрыта пятнами краски.

— В каком состоянии был Фрэд Джонсон?

— Он показался мне очень усталым, — ответил Лэшмэн. — Но в то же время сильно возбужденным. Это возбуждение придавало ему сил.

— А чем оно было вызвано?

— Ему не терпелось поскорее встретиться с Милдред Мид. Его интересовало авторство какой-то картины. Он утверждал, что работает в музее в Санта-Тересе. Это правда?

— Да. А как вела себя девушка?

— Она была очень спокойна. Насколько я помню, она не произнесла ни слова. — Лэшмэн бросил на меня испытующий взгляд, но я сделал вид, что не заметил этого. — Пойдемте в дом.