Голубые столбы Тиэлии

— Эх, Тосенька, — сказала Евдокия Петровна. — Вот умные вы вроде бы люди, а совсем еще глупые. Может, в этой ромашке-то и есть самое настоящее счастье. Ради чего вы огород городите, от звезды к звезде мечетесь? Неужто не ради счастья одного человека, пусть даже самого маленького? А может, оно, это счастье, не в кораблях ваших да могуществе, а в спокойном сердце да обычной любви!

— Не знаю, не знаю, Евдокия, — наморщила лоб Тоса. — ('мутила ты меня своей философией. Не могу я ее понять до конца, до самой ее глубины.

— .А чего тут, Тосенька, понимать-то? Вот, скажем, предложили тебе: выбирай, мол, между дочерью и твоим научным трудом. Что бы ты на это сказала? Неужто навсегда выкинула бы из сердца Тую?!

— Нет! — горячо воскликнула Тоса и закрыла пылающее лицо руками.

— То-то, милая! — наставительно произнесла Евдокия. — Теперь, может быть, поймешь ты и Данилу-мастера, и простую ромашку под солнышком.

— Ах, Евдокия, давно так не волновалась моя душа! Как долго цвел в ней каменный цветок!

— Да, Тосенька, сейчас бы тебе на ромашечки посмотреть, свежим воздухом подышать... уловила удобный момент бабушка Дуня. — А собирайся-ка, голубушка, пойдем прогуляемся, на флору твою полюбуемся...

Вообще-то Тоса не любила менять распорядок дня, который она продумывала еще с вечера. Но этот разговор действительно разрушил в ее сердце что-то. И она, махнув рукой, неуверенно ответила хитрой подружке:

— Пойдем, что ли... Давненько я из Колонии не выходила.

— Вот и хорошо, Тосенька, — обрадовалась баба Дуня. — Собирайся. А я пока до дома добегу, корзиночку возьму, может, цветочков насобираем...

Из Колонии старушки вышли беспрепятственно. Никто не осмелился остановить подозрительную землянку, которую сопровождала Почтенная Тоса. За пределами Колонии Евдокия Петровна немного сникла.

— А где же мы, Тосенька, на цветочки смотреть будем? Кругом одни каменные горы, будь они неладны.

— Мы с тобой, Дуня, сейчас на мигоплане заскочим на такие горные луга, что ты у меня пальчики оближешь, — пообещала Тоса скисшей подруге.

Тиэлянка влезла в миниатюрный мигоплан и поманила за собой Семину. Через пару-тройку минут поклонницы земной флоры уже бродили по роскошному лугу. Евдокия Петровна ходила сосредоточенно среди буйной растительности, осматривала каждую травинку, цветочек и что-то бормотала себе под нос.

— Что ты, Дунюшка, там ищешь? Не клад ли? — поинтересовалась Тоса.

— Лекарствие Тую, — машинально ответила баба Дуня и поняла, что проговорилась.

Тоса удивленно взметнула брови.

— Разве вы нарушили наш закон и навещаете Туя?

— Да нет, не навещаем, — неохотно ответила Евдокия. — Он у нас дома лежит.

— И ты выманила меня сюда, чтобы набрать ему лечебных трав?

— Да, Тосенька, выманила. Смолчала про Туя, выходит,

обманула тебя. Уж ты не серчай на меня. Погибает ведь мужик. ^

Баба Дуня- ждала со стороны Тосы справедливого гнева. Но, как ни странно, Тоса отреагировала иначе. Она хмыкнула и по-деловому сказала:

— Придется и мне вступить в эту обманную игру. Не могу же я пойти и донести на тебя в Объективный Совет. Не так меня воспитывали. А раз молчу, значит, все равно с тобой заодно.

— Семь бед — один ответ? — полувопросительно сказала Семина.

— Один ответ, — согласилась Тоса. — Что же, покажу я тебе кой-какие травки, которые действуют на тиэлянский организм положительно.

— А откуда ты знаешь? Вы же земного не употребляете?

— съехидничала Евдокия.

— Сама много будешь знать, скоро состаришься, — хлопнула ее по плечу Тоса.

И женщины, довольные друг другом, пошли по лугу, низко наклоняясь к ароматным травам.

В Колонию Евдокия и Тоса вернулись после обеда.

— Спасибо тебе, Тосенька, за все! — сердечно сказала Евдокия Петровна. — Ты уж к нам пока не заходи. От греха нужно держаться подальше. А если чего понадобится, я сама к тебе заскочу.

— Пожалуйста, Дуня, — ответила Тоса и, помявшись, спросила: — Можно, я скажу Туе, что Туй прячется у вас? Все-таки не чужой он ей.

— Скажи, милая, скажи обязательно. Коли любят, то нужно в беде помогать друг дружке. Когда стемнеет, пусть забежит к нам. Только очень осторожно.

Вернувшись в ”Лотос”, Семина-старшая сразу же взялась за приготовление всяких отваров и мазей. Вскоре она уже поила Туя какой-то коричневой жидкостью. Через полчаса больной пришел в себя и открыл глаза.

— Я еще живой, бабушка? — спросил он, увидев у своего изголовья Евдокию Петровну.

— Живой, милый, живой. Теперь дело пойдет на поправку.

— А зачем? — вздохнул Туй. — Кому я теперь нужен такой, с рубцами на теле?!

— У нас, Ту юшка, говорят, что не с лица воду пить. А у тебя личико в порядке. Бок подрал, да бог с ним. Если девушка любит, она не обратит на это внимания. Да еще крепче любить будет.

— Вы думаете? — в глазах Туя блеснула надежда, но сразу же погасла. — Так это у вас. У нас совсем по-другому.

— Бог даст, сынок, и твоя девушка не оплошает сердцем,

— туманно успокоила его Евдокия Петровна. — Я сейчас тебе