Голубые столбы Тиэлии

Затем девочки под руководством Евдокии Петровны начали промывать его раны. Эту процедуру Туй переносил мужественно. Ведь настоящие тиэлянские мужчины никогда не стонут, тем более в присутствии посторонних лиц. А ’’посторонние лица”, то бишь Саня, Тан, Вовочка, Тип, Топ и Туп, молча стояли у изголовья своего бывшего командира. Баба Дуня заметила, что это весьма стесняет их пациента, и сказала:

— Что рты разинули, как галчата?! Отправляйтесь-ка лучше спать. Шагом марш отсюда!

— Ну, бабунь, ну еще немножко мы побудем с Туем... — начал канючить Саня.

— Никаких ’’немножко”! — отрезала упрямая бабушка. — Завтра у нас будет очень тяжелый день.

Старшая Семина была права. Грядущий день не предвещал нашим героям никаких радостных событий.

ЛЕКАРСТВО ДЛЯ СЕРДЦА

Собственно говоря, остаток ночи тоже не был легким. Евдокия Петровна не сомкнула глаз. Она ни на шаг не отходила от Туя, который снова потерял сознание и постоянно бредил.

— Туя... Туя... — хрипло вскрикивал он, пытался подняться и горячим камнем падал в постель.

Бабушка Дуня постоянно меняла холодные компрессы и пыталась напоить Туя клюквенным морсом. На рассвете Семи ну-старшую сменила у постели больного Семина-младшая.

А бабушка пошла отдыхать. Она не боялась оставить Туя на попечение внучки. Знала, какие у нее заботливые и проворные руки.

Ранним утром все обитатели ” Лотоса” собрались на кухне. Им предстояло обсудить распорядок дня. Главенствовала здесь, конечно же, Евдокия Петровна.

— Дела у нас, голубята, обстоят неважно, — сказала она.

— Туя нужно серьезно лечить. А у меня с собой кроме аспирина и анальгина ничего нет. Правду сказать, в лекарствах-то я не сильно кумекаю. В травках — другое дело!

— Так в чем же загвоздка, ба?! — сразу оживился Саня.

— Наберем трав каких надо и подлечим Туя.

— Уж больно ты шустер, внучок, — вздохнула баба Дуня.

— Разве в этой каменной горе без настоящего солнышка растут целебные травы?! Здесь только цветы для отрады глаз приживаются. А травкам роса-студеница нужна да ласковое солнышко. На волю нужно выбираться. Только не знаю как. И округа мне незнакома.

— Ничего, — не сдавался Саня, — мы пойдем вместе с тобой!

— Толку-то от вас... — проворчала Евдокия Петровна и слегка задумалась.

Потом она встала и сказала решительно:

— Вы тут, голубята, завтракайте без меня да за Туем хорошенько присматривайте, а я пойду к Тосе...

Все безоговорочно приняли бабушкин план. И старушка отправилась к соседке.

Тоса встретила землянку приветливо, но немного настороженно. А Евдокия Петровна, заметив это, не сразу взяла быка за рога. Начала издалека.

— Скучно мне здесь, Тосенька. Даже поболтать не с кем. С ребятни какой спрос? Хорошо хоть ты под боком оказалась. А тебе тут муторно не бывает?

— Нет, — ответила Тоса, — я много работаю. Пишу труд о флоре Земли.

— Это кто ж такая, флора-то? — с интересом спросила Евдокия. — Что-то я про нее ничего не слышала.

— Слышала, Дуня, слышала, — успокоила ее Тоса. -г* И даже видела. Флора — это растения на вашей планете. А очень давно на Земле Флорой называли богиню цветов и весны.

— Богиня, значит! — уважительно произнесла баба Дуня.

— Про богиню я, старая, и впрямь ничего не знала. А про растения кое-что ведаю. А как же ты, сердешная, изучаешь, коли все время томишься здесь, в горе, ровно Хозяйка Медной горы...

Тут пришел черед заинтересоваться Тосе.

— Хозяйка Медной горы? — переспросила она. — Кто это?

— Люди сказывают, голубушка, а один писатель и книжку про это сочинил, что годков сто с лишним тому назад жил на Урале мастер Данила. Резчиком он был по камню. Хорошим был мастером. Выходили из-под его рук замечательные вещи. И вот однажды захотелось ему вырезать из камня вазу в виде цветка. Но никак у него не получалось того, что он хотел. И пошел Данила на гору, чтобы выбрать там камень для вазы по своей душе. Там-то и встретился с Хозяйкой Медной горы, которая владела всем добром, что в огромной горе.спрятано. Приглянулся Данила-мастер Хозяйке. Она ему и предложила: иди, мол, ко мне в мастера. Будет у тебя тогда и камень подходящий, и мастерству здесь подучишься. Очень хотелось Даниле сделать эту проклятую вазу, он и согласился. Отправился, значит, с вольной волюшки в эту каменную тюрьму. А на воле-то у него невеста была. Очень его любила. Все родные как есть думали, что погиб Данила. Одна она не верила. И пошла она как-то в гору, разыскала Хозяйку и говорит ей: отдавай, мол, такая-сякая, моего Данилу! А Хозяйка умной женщиной была. Отвечает она Даниловой зазнобе: давай у самого Данилы спросим. Думала ее медная голова, что Данила ее камней бросить не сможет. А сердечко-то у мастера живое было, не каменное. Увидел он свою Катерину, и не стало ему надобно ни вазы красивой, ни малахиту зеленого. Все бросил, пошел вслед за девушкой на чистый воздух, к ромашкам незатейливым...

Задумалась Тоса. Очнувшись, проговорила:

— Вы, земляне, — непонятные существа. Бросил работу, потерял в мастерстве, соблазнился на ромашки. У нас так не бывает.